К 2000-летию христианской эры - в декабре 2000 года - в небольшом
приазовском городе Бердянске, Запорожской области, вышла в свет
поэма Людмилы Десятниковой-Маринич "Рождество".
Очень малый тираж - всего 50 экземпляров - делает это произведение
недоступным для массового читателя, как и другие произведения
молодой талантливой поэтессы, ушедшей от нас 21 октября 2001 года.
В возрасте 37 лет.
Буду счастлива, если предлагаемые вашему вниманию стихи, написанные
сердцем, принесут в ваш дом тепло и радость.
Редактор Антонина Ленкова.
Пролог
Вся жизнь в январе - ожиданье чудес,
Прощенье грехов, очищенье небес,
Святое Рожденье, Святое Крещенье,
В каминах и печках - угли и поленья.
В те дни достают мишуру и игрушки,
Бенгальские свечи, огни и хлопушки;
И старец таинственный, длиннобородый
С подарками где-то невидимо ходит.
И в город, заждавшийся чуда, как снега,
Как дети влетают, как сказки, с разбега
Влетают Свят Вечер и Рождество,
И радость блаженства, и душ торжество.
И вновь заполняют собой белый свет
Звезда на шесте и мешочки конфет,
И вечная зелень молоденькой ели,
Сиянье шаров, бормотанье метели …
И дети, что входят в наш дом без стесненья,
Колядки поют и стихотворенья
Про то, как давно в Вифлееме далеком
Родился младенец Иисус ясноокий.
… Звезда на шесте и мешочки конфет,
И ангелов лики пяти-шести лет.
И, глядя в мерцание дочкиных глаз,
Душа начала свой волшебный рассказ.
И Книга Царей приоткрылася мне.
А дальше все было, как будто во сне:
Звезда Рождества опускалася в мозг,
И он становился податлив, как воск,
И он выливался в фигуры и руны,
И нервы звучали, как первые струны.
И плавно меняли свой силуэт
Созвездия в танце две тысячи лет.
Как странник, крестясь, отправляется в путь,
Так я по листам сим, не смея вздохнуть,
Отправилась с детскою песней в дорогу -
Челом приложиться к рожденному Богу.
1
Смена эпох
Обычно за выдохом следует вдох …
В то время приспела смена эпох,
И Овен вплотную приблизился к Рыбам,
И два серафима с сияющим видом,
И два херувима, два божьих огня,
Восстали на грани Нового Дня.
И времени Рыб двух солнцеликих
На царство венчал Триединый Великий.
Надели корону на херувима,
А скипетр державный был взят серафимом.
Когда же закончилось это венчанье,
На неба обитель упало молчанье,
И час подошел дать новый завет
Земле на грядущих две тысячи лет.
И Мудрость Богов огласила указы,
И белыми искрами реяли фразы.
И слушали Власти, Силы, Престолы
О новом Христе, воплотившемся Слове:
"Он будет рожден, как рождаются дети,
В земле иудейской, в пастушьем вертепе,
И в ночь воплощения будто комета
Войдет Козерог основною приметой.
Князь мира грядет для людей во спасенье
С любовью, гармонией и воскресеньем.
Дух Божий живет в человеческом теле,
И тот, кто вместил его, сам беспределен,
Он смерть победит и зло обезглавит,
И всякая тварь силу Бога восславит".
И все, что живое, сказало: "Аминь!
Благослови, Триединый Один!"
2
Рождество Марии
В оное время Ирод Антипа
Израилем правил, грехами разбитый.
Над ним же царь Августин римский сидел,
Ему император сей вверил удел.
Входили провинции три в Палестину:
Самария, солнцем жестоко палимая,
И Галилея, и Иудея,
И люди там жили, любя и надеясь,
Но ты, Галилея, прекраснее всех!
Здесь маленькой девочки слышался смех,
Здесь миру навстречу сияли глаза,
Сиянья которых достойна гроза.
И если бы горы заговорили,
Они бы сказали: "Ей имя - Мария".
Тогда в Галилее, в седом Назарете,
В дому, что богатым был по приметам,
Иаким жил, верный учитель Закона,
Муж в зрелых летах, но отнюдь не преклонных,
С женою своею по имени Анна,
Что ныне и присно в веках осиянна.
Всего было вдосталь: молитвы и хлеба,
И Анна ребенка просила у неба.
И голос ее, восходя к небесам,
Сродни по звучанию был голосам
Чистейших и бескорыстнейших душ …
И вечером как-то, когда ее муж
Заснул, утомленный заботами дня,
Вошла в нее сила святого огня.
И снился Анне Содом и вода,
И грешников плачущих шла череда,
И темные тучи клубились бездомно
И тяжко ложились на крыши Содома,
И не было видно в округе ни зги.
Вдруг сверху раздалися чьи-то шаги,
Голубка мелькнула, и голос тогда,
Бесстрастно эпохи считавший года,
Назвал день рождения будущей дочери,
Иллюзии мира, Марии. Сон кончился.
И утром она, пребывая в смятении,
Сказала Иакиму о сновидении,
Добавив: "Малышка привиделась мне.
Глаза - две звезды, а головка во льне
Забавных, сияющих, мягких кудряшек.
И с нею играл годовалый барашек".
Иаким молчал удивленно. К пророкам
Господь снисходил в сновиденья, уроки
Давая одним, наставляя иных,
Но небыло женщин среди таковых!
Душа же его наполнялась надеждой
И рвала, ликуя, сомнений одежды:
"Осанна Царю! Осанна! Осанна!
Ты мать богородицы будущей, Анна!"
И вестью благою питалося сердце,
И Анна ждала, и родила младенца,
Красивую девочку … Пели псалмы
Над нею архангелы, глядя из тьмы.
… Кудряшек волна цвета спелого хлеба,
Сияли глаза, преисполнены неба,
Как будто бы радуга дом озарила!
И девочку эту назвали Мария.
Счастливый отец стал гостей звать на пир,
И мясо там было, и рис, и инжир.
Не звал он торговцев, что в роскоши жили,
Богатых и знатных, что совесть пропили,
Но были увечным, слепым и хромым
Подарки богатые сделаны им.
Сказал он: "Дитя это - Господа дар,
А душу нельзя покупать, как товар.
Вы - дети Господни. Впаду ль в святотатство?
Сегодня я с вами делю и богатство,
И радость рождения дочки моей,
Чтоб так же Господь милосерден был к ней".
Мария росла, как другие ребята,
Играла в саду, и возилась с щенятами,
И с мамою пела, как будто звоночек,
Из псалмов Давида любимые строчки.
Казалось, душа поднималась к губам,
И вторили птицы их голосам.
3
Введение Марии во храм.
Обучение. Обручение
Когда же Марии исполнилось три,
Родители к храму ее привели.
О сердце Израиля, Ерусалим!
Ты славою Господа вечно храним!
Здесь царь Соломон, мудрец мудрецов,
Храм Богу воздвиг по веленью отцов,
Священные стены из кедра и злата!
За глупость и гордость народа как плата,
Храм высится, куполом к небу стремясь,
Земле говоря, что недолгая власть
Над духом бессмертным у всякого тела,
Духовная жизнь не имеет предела!
... Они поднимались по склону Офела,
И храмья громада навстречу летела,
Тень каменных стен остудила дорогу
И очи от жаркого блеска немного,
Но медное море на спинах воловьих
Их вновь ослепило внезапною болью.
Безжалостным солнцем чаша пылала,
Казалась живою и крови алкала.
И вечный огонь рядом с чашей пылал
И смрадные жертвы в золу превращал.
А дальше, у входа, как два великана,
Стояли Яхад и Воаз. И в тумане
Как будто бы им показался порог,
Прекрасного дома, в котором жил Бог.
Что было с тобою, Мария, когда
Ступила впервые в его ворота?
Что помнишь? Звенело в ушах
И птицей из уст улетевшее "ах!"
Восторга … Великолепие храма …
За ручку, волнуясь, вела тебя мама
К ковчегу завета, к скрижалям на камне,
И плакать хотелось тебе, да и Анне.
Под взглядом скользящим, чистым, невинным,
Цветы оживали на стенах старинных,
Качалися пальмы, и два херувима
Тебе улыбались неуловимо.
И храм то парил, то склонялся отцом
Над детским смятенным горящим лицом.
И в сумраке храма, густом и столетнем,
Луч света стоял, почти незаметный,
Над детской головкой, как солнечный зайчик,
Но он разгорался все ярче и ярче.
Вдруг розовым светом наполнился зал,
И старый священник к вам в ноги упал.
То был ясновидец, седой предсказатель,
И голос его, точно грома раскаты,
Звучал в тишине торжественной храма
(луч света стоял над Марией упрямо):
"Дитя это будет матерь пророка!
С ней Белого Агнца зрит мое око!
Народ мой, живущий во тьме много лет,
Увидит божественной истины свет!
Тень смертная будет повержена Словом!
Нам Сына Святого пошлет Иегова!
Да сбудется весть Исайи-пророка!
Мария останется в храме до срока
Ее обучения, чтобы Гилел
Учил ее, так Иегова велел!"
И просто, в молитвах, в ученье Закона
Текла жизнь Марии. Глава Синедриона
Открыл ей смысл заповедей Моисея,
Что явлены были в Синае евреям.
Мария училась легко и прилежно
И восхищалась премудростью древней.
Когда она пела, прикрывши глаза,
Всем чудилось: к ней снизошли небеса!
Куда бы ни шла - с нею рядом был Бог,
От крыльев невидимых шел ветерок.
Она расцветала, как роза в саду,
У сердца садовника вся на виду.
Ее обручили в должные лета
С Иосифом, плотником из Назарета.
Сей муж был ессей благородного вида
Из царского рода, из дома Давида.
4
Благовещение Захарии и Елисаветы
В горах Иудейских вблизи от Хеврона,
В домишке убогом у самого склона,
Захария жил с Елисаветой,
Набожной, доброй, но только бездетной.
Они жили праведно, верой горя,
Читали Пророков и ждали царя
Однажды Захария, старый священник,
Во храме служил, совершая кажденье;
В Святая святых он остался один,
И ангел Господень предстал перед ним.
"Не бойся, Захария, я - Гавриил.
Грядет царь Израиля, Эммануил.
Твоя же жена принесет тебе сына,
С начала времен Иоанн ему имя,
Он будет исполнен Духа Святого
И отвернется от зелья лихого,
Он будет, как глас, вопиющий в пустыне,
Как Иллия, возвратившийся ныне,
И путь подготовит тому, кто грядет
Во искупленье грехов в твой народ!"
Захария молвил: "О боже! Я стар.
Жена моя тоже … Свершится ль сей дар?"
"Слову Господню подвластен весь свет.
Ты ж за неверье молчанья обет
Будешь нести до дня и до срока,
До появленья младенца пророка!"
И ангел исчез, как от ладана дым.
Захария же оставался немым,
И вышел к народу с растерянным видом
И знаками всем объяснил, чито увидел.
Ангел предстал и Елисавете
И повторил предсказания эти.
Возликовала она: "Вот, Господь
За веру призрел на сю бренную плоть!"
И возвеличила Бога душа,
Радостной вестью обожжена.
5
Благовещение Марии
Через полгода явление Света
Было Марии из Назарета.
Она вышивала. Закат приближался,
В глазах ее отблиск свечи отражался,
Вдруг птицы утихли, и странное чувство
Заставило вздрогнуть и обернуться.
В сиянье лучей, во Славе Господней,
Что разгоняла мрак преисподней,
Что согревала собой небеса
И ярче солнца слепила глаза,
В обитель Марии вошел Гавриил
И с девой испуганной заговорил:
"Люди погрязли в грехе и разбое …
Радуйся, Дева, Господь с тобою!
Благословенна ты между женами!"
Глядя в лицо ее пораженное,
Ангел продолжил: "Грядет Божий Сын!"
И повторяла Мария за ним:
"Благословенна ты, Дева, у Бога,
Дважды блаженна у Духа Святого,
Трижды блаженна ты у Христа,
Ибо душой перед ними чиста!
И ты достойна, во чреве зачнешь,
Сына родишь и Иисус наречешь.
Радуйся, радуйся, светлоликая,
Ибо ты матерь сына великого!
Будет рожден он с царскими знаками,
Даст ему Бог власть над домом Иакова,
Сядет Иисус на престоле отца,
Царство его не узнает конца.
Радуйся, радуйся, благодатная,
Ибо тебя возвеличат стократно!
Благословенна будь в человеках!
Господа слово всесильно навеки!"
Она задыхалась, упав на колени,
Над нею склонилися скорбные тени,
То страхом, то радостью полнилось сердце,
Гиганскому миру навстречу отверстое.
Казалось бы, как человеку вместить
Всевышнего семени тонкую нить?
Казалось, не вынесет чрево!
Но ей было легче, чем Еве.
Собравшись, шепнула: "Раба я Господня.
Да будет мне так, как сказал ты сегодня …"
И отошел от нее Гавриил,
Будто бы голубь, в шуршании крыл.
Иосиф же, муж, пребывал в неведении.
Мария сказала ему о видении,
И хода не дал муж сомнениям скверным:
"Се Бога посланник. Слова его верные".
6
Мария и Елисавета
Мария собралась к Елисавете,
Чтоб с ней поделиться счастливым секретом.
Она шла одна. И был солнечным день,
Остался внизу шум и гам деревень,
Трава целовала ей ноги, ладони
Деревья мечтали плодами наполнить,
Какой аромат вслед струили цветы!
И жмурилась речка от красоты
Избранницы Божьей. И птицы слетались
И в волнах блаженства над нею купались.
И горной тропою с рукою на чреве
Она выступала, смеясь, королевой.
Что счастье? Вот счастье - по миру идти
И людям навстречу улыбки нести,
И чувствовать, как созревает внутри
Зерно, что собою накормит миры.
Она только молвила слово привета,
Как вскрикнула громко Елисавета:
"Вот совершенство, Благим умноженное!
Благословенна ты между женами!
Благословен плод чрева сего!"
Был язык мирро, а речи - елей,
Святый Бессмертный командовай ей:
"Чрево твое преисполнено света!"
будто бы Солнце взошло над планетой,
слово ее освешало уста:
"Блаженна навеки твоя красота!
Как радуюсь я о сегодняшнем дне,
Сама Богородица нынче ко мне!
Свершится реченное Аврааму,
Я вижу дорогу к Пречистому Храму!
Как дух мой ликует о Господе Боге,
И Божия Матерь стоит на пороге!"
Мария то плакала, то говорила,
Как будто бы звездами с неба сорила.
"Величит душа моя Господа", - пела
и сила входила в тщедушное тело.
И слезы блаженства струились из глаз
И пели они хвалу Иегове,
Молились и плакали внове и внове,
Сшивали из тонких холстов пелены
И толковали бесхитростно сны.
И так пролетело дней девяносто,
А после простились друг с дружкою просто.
7
Рождество Иоанна
И след от Марии еще не простыл,
Как был рожден у Захарии сын.
И все, кто в округе жил по соседству,
Со страхом пришли посмотреть на младенца:
"Что будет? С ним рядом Господня рука!"
И люди шептались, как будто река.
Исполнившись Духа Святого, отец,
Захария, слово изрек наконец.
Уста его словно открыли ключом,
И речь клокотала горячим ручьем:
"Дитя, Иоанн, ты предтеча тому,
кто должен идти по пути твоему.
Ты знание дашь во спасенье Израилю,
Откроешь евангелие покаяния
И очищения от грехов.
В колене Давида, что в дали веков
Теряется, рог избавления
Воздвигнут за долготерпение!
Возрадуйтесь, ибо Денница с высот
Скоро осветит наш бедный народ,
Сидящий во тьме и тени смертельной,
И будет Израилю благословенье!"
Народ ликовал, а чудесный младенец
Сопел средь пеленок и полотенец.
8
Рождество Иисуса
В те дни повеление вышло от Августа
Перепись сделать народа. Безрадостно
Люд потянулся в город дрогами,
Чтоб не прогневать кесаря строгого.
Пошли и Иосиф с Мариею с тем,
Чтобы до ночи прибыть в Вифлеем,
Ибо Иосифа род был оттуда …
Их обгоняли ослы и верблюды,
Пешие странники, конные люди.
Время же близилось к вечеру. Чудом
Явлена в небе была борозда, будто перстом проведенная, да,
Светом делившая небо на два
Равных куска. И из этого рва,
Словно из шва капля крови скатилась,
Вдруг появилась звезда, как слеза
Матери Мира, что молча склонилась
Над человечеством, спрятавшись за
Тьмой покрывала неба ночного …
Времени было уже полвторого.
Холодно было. Светил Козерог,
И проходил за порогом порог
Странник со странницей, но Вифлеем
Спал, как дикарь, насторожен и нем.
Спали собаки. На шкурках ягнят
Люди заснули, как мертвые спят.
Спали животные в стойлах и сонно
Вздохи витали в сарайчиках полных.
Занят был спящими двор постоялый,
Заняты были дома и подвалы.
Всюду стучалася Божия Мать:
"Люди! Пустите переночевать!"
Спали хозяева, будто бы дети,
Спали, казалось, везде на планете.
Не было места нигде для ночлега!
Только в пещере, где скот и телега,
Сено для корма, ясли, труха,
Ее приютила жена пастуха.
Ближе к утру, среди темных углов,
В три двадцать пять, в декабре двадцать пятого,
Он был рожден. Чтоб потом быть распятому …
Ребенок увидел трепещущий свет,
Два бледных пятно пред собой, силуэт
Крылатый, невидимый больше никем,
Барашков, что встали со слабых колен,
И добрые, сильные руки отца,
Которые вверх поднимали мальца.
Дитя завернули в обрезки материй,
И занавес дрогнул в театре мистерий.
В космическом зале откашлялись хоры,
И текст зашептали, волнуясь, суфлеры.
Миры поклонилися Автору пьесы
И ждали начала рождественской мессы,
И в горнем оркестре взмахнули смычком
Над скрипкою ночи, лежащей ничком.
Так слышен стал медленный, сдержанный гул,
Как будто бы ветер тропический дул,
Как будто скала с себя сбросила прах
И сына качала в могучих руках,
Вселенского чуда начало.
И эхо от звуков крепчало.
И гул походил на органа басы,
Кантату Земли, величанье красы,
Что глоткой скалы, как волшебной трубой,
Играла призывно звезде голубой.
И с ней резонируя, лил Млечный путь
Молочные реки в холмистую грудь.
И небо немело, молчала округа,
И вьюга, свиваясь, таилась в испуге,
Покуда мелодий текло серебро,
Цепляя собою Луну за ребро,
Вливаясь архангелам в уши
И грешникам в падшие души.
И музыки смерчи стояли, как свечи,
Которые род человеческий лечат.
И музыки свечи стояли, как Пасха,
Всевышнего милость, нездешняя ласка,
На склонах холмов зажигая собой,
Как листья опавшие, звездный прибой.
Но спал Вифлеем, и не слышали люди
Рождественской сказки волшебных прелюдий.
Скала открывала пещеру, как рот,
Гостей драгоценных готовя приход.
И некто, три старца в белых одеждах,
Неслышно вошли. И Мария с надеждой
На старцев взирала, с тревогой на сердце.
Они же, дотронувшись до младенца,
Сказали: "Всю Мудрость и Силу
Вместе с Любовью - Эммануилу!"
По изречении слов странных сих
Старцы пропали, как не было их.
9
Поклонение пастухов
Пещера с младенцем казалась моллюском,
Что спрятал жемчужину створками узкими,
И только звезда над холмом Вифлеема
Лучом озаряла убожество хлева.
Она освящала знакомую местность,
Собою являя для всех неизвестность.
И стража ночная у стада овечьего
Дивилась звезды появленью беспечному.
Лучи ее новое что-то струили …
Собаки пастушьи тихонько скулили.
И стражи гадали: к чему этот знак?
А старший сжал руку в волненье в кулак.
Вдруг облако света опустилось со скал
И милостью Божьей им ангел предстал.
Легко над землей каменистой паря,
Он возвестил о рожденье Царя:
"Спаситель Христос, Сын Господа Бога,
Сегодня родился в пещере убогой.
Идите, найдете дитя на рассвете
В яслях дубовых в холодном вертепе".
Небо открылось, и ангельський хор
Пел "Слава в Вышних" над склонами гор,
Пел "Мир Земле и благоволение
В ночь рождества всем поколениям!"
Серебряной флейтой блаженство роняя,
С неба сошли обитатели рая.
Звенел колокольчик сильней и сильней:
"Сын Бога родился в долине теней!"
И каждое серце стучало неистово:
"Аве, Мария! Славься, пречистая!"
Слезы бежали по лицам в морщинах, -
Плакать не совестно было мужчинам.
О как летели песни восторга
Из воспаленного хриплого горла!
Небо сверкало во славе Господней …
Ветер же выл, будто из преисподней,
И нес песок, и бросал им под ноги,
И заметал очертанья дороги.
И пастухи не шли, а бежали,
Ночь разрывая собой, как кинжалы.
Вот Вифлеем. Вот звезда над пещерой,
Легкий дымок, что струится сквозь щели.
Вот на соломе усталая мать
В яслах ребенка пыталась качать …
Шапки сорвав, поклонились у входа.
Дрогнув, звезда стала в центре небосвода.
10
Сретение
Когда же исполнились дни очищения,
Мария Иисуса для посвящения
В храм принесла Иерусалима.
Время бежало неумолимо.
И храм возвышался, как некое лоно,
Что тайною полно, как небу колонна,
И святостью камни дышали вокруг.
Мария с младенцем вошла в полукруг
Церковного зала, и пол кипарисовый
Запел под ногами, взывая фортиссимо
Ко всем, кто присутствовал в храме: "Смотрите,
Вот плод наяву всех пророчьих наитий!
Всех воплей молебственных, ждущих от века
Пришествия Сына в лице Человека!"
И дрожью наполнились стены из кедра.
Стояли потерянно в храмовых недрах
Мария с Иисусом, Иосиф. И смолкли
Все шорохи мира, что ранили колко
Своей неуместностью здесь тишину.
И с купола кто-то смотрел на жену.
Две горлицы белых над их головой
Пространство как будто крестили собой,
И звуки шагов отлетали от стен,
Как эхо грядущих больших перемен.
И старый священник, седой Симеон,
Их ритм уловив и чуть вздрогнув, смущен,
Прервал обращенье к Владыке Небесному.
Фигура Марии почти бестелесной
Казалось, но ей придавали весомость
Младенец и робкий застенчивый голос.
Приблизившись к ней, Симеон различил
На лбу у ребенка знамение и,
Собравши остаток старческих сил,
Воскликнув: "Вот Эммануил!"
Он Бога хвалил, и как будто душа
Его отлетала под купол, стужа
Горящее сердце, текущее болью,
Но он продолжал, торопясь и с любовью:
"Твой сын возлежит на предмет пререкания,
Падения многих и многих восстания,
И меч принесет он народу Израиля,
И этим оружьем и ты будешь ранена,
Душою своею, страданьем отмеченной,
Ты сможешь увидеть в сердцах человеческих …
Иисус - это свет к просвещенью язычников,
Вот символ Мессии на маленьком личике".
И старческий голос, вещая, крепчал,
И окнами храма его поглощал,
Играя свинцовыми тучами, ветер.
И там уносил во владения смерти.
И не Симеон, а дитя Симеона,
Казалось, держало. Коленопреклонно
Блаженная Анна, узрев у ребенка
Крест на челе, Бога славила громко
И поклонялась ему, как Владыке …
Он же был сын человеческий ликом.
И некто, весь в белом, восстав на пороге,
Строго сказал: "Поклоняйтесь лишь Богу".
Они обернулись, смущаясь в душе,
Но не было Белого Брата уже.
11
Поклонение волхвов
А над славянами выли метели
И заметали Даждьбога и Леля,
И на Перуне стая ворон
Каркала идолам день похорон.
Спали в палатах князья и дружина,
В курных избушках холопы тужили,
Волхов замерз, и Днепр, и мать-Волга,
И до весны было долго и долго.
Реки застыли, но, зеркало льда
Плавя собой, поднималась звезда.
Ее заприметили три ведуна
И робко шептались: откуда она?
И чем прогневили славяне Даждьбога?
Кто-то трубил, как из турьего рога,
И мир язычников плыл в никуда.
Эру единства являла звезда.
И видели это жрецы - звездочеты,
Что в Персии жили, и, сделав расчеты,
Сумели по звездам они прочитать,
Что душу великую надо встречать.
И самый седой, искушенный знаток,
Рукой указал на алевший восток:
"Велению Высшего Разума внемля,
Божий посланник приходит на Землю.
Как осветил он духовную тьму!
Надо идти, поклониться ему".
И приготовлены были подарки:
Символ величия - золото жаркое,
Смирна - знак власти, знак мудрости - ладан.
И курс движенья звездою был задан.
Мерно качаясь, звеня бубенцами,
Шел караван с тремя мудрецами.
Когда же вошли они в Ерусалим,
Люди вокруг удивилися им.
Они же спросили народ о младенце,
Который родился царем иудейским:
"Звезду его видели мы над Евфратом
и славить пришли к вам, счастливые братья,
учителя новой, грядущей эпохи".
Ироду стало от зависти плохо.
Созвал он своих мудрецов на совет,
Волхвам обещая дать точный ответ,
Где можно найти младенца - царя,
Чтоб в путь они вышли ни свет, ни заря.
Священники в книге пророка Михея
Нашли предсказание о Вифлееме,
О том, что оттуда мессия придет
И будет пасти иудейский народ.
И кликнул царь Ирод магов-жрецов
И передал им ответ мудрецов:
Идите искать царя в Вифлеем
И все разузнайте о мальчике сем,
Чтоб так же и я мог восславить его
И дар поднести от двора своего".
Но маги читали в сердцах человеческих,
А Ирод был черною злобой отмеченный.
И вновь караван их тернистой тропой
Двинулся в след за ведущей звездой.
Был месяц декабрь. Из пустыни прохладной
Дул ветер им в лица. Кусты безобразной
Иерихонской розы под ноги
Катились клубком. С ощущеньем тревоги
Маги следили движенье звезды.
И ослики рвались из-под узды.
И в Вифлееме, где стала звезда,
Не было места в гостиницах. Да,
Только в одном доме пастушьем
Их приютила хозяйка-старушка.
В комнате тускло светился костер.
Глядя на пламя, сказал Мельхиор:
"Можно ли ждать чудес провозвестия
Среди отбросов ослов? Нет, известия
О появленье младенца-пророка
Надо у храма искать, у истока".
Вдруг за стеною, Буддо спросонок,
Кто-то заплакал, как плачет ребенок.
И удивленно спросили волхвы:
"Кто может плакать там, где волы?"
Их поразила хозяйкина весть:
"Это сын плотника бедного. Здесь
Недалеко их простое жилище,
Завтра я вас отведу туда рано.
Если хотите, зарежу барана".
Время летело стрелой. Незаметно
Час над землей наступил предрассветный.
Маги надели свой лучший наряд
И, растолкав непослушных ягнят,
Прошли сквозь загон с дарами святыми
К пещере в скале. Запутавшись в дыме
От очага, где готовили пищу,
Они разглядели убежище нищих:
Мужчина, и мать, и маленький свиток
Тихо аукал в кормушке разбитой.
Рядом волы выдыхали тепло
И согревали ножки его.
Волхвы поклонились, отдали дары
И думали молча о знаках поры,
Когда нанесут ему первые раны
Ослы и верблюды, козлы и бараны …
Животные страсти сынов человеческих
Святое начало в себе искалечили …
Ребенок тихонько заплакал тогда
И ручку раскрыл, и была там звезда,
И линии жизни на коже младенческой
Сплетались в узоры судьбы провиденческой.
И много открылося Балтазару,
И карма Израиля, Божия кара,
И крест, и дорога за облака …
И он, онемев и отпрянув слегка,
Вложил горсть жемчужин в ладошку младенца,
В то место, где виделись контуры сердца.
Счастливая мать обнимала дитя
Под вздохи волов и блеянье ягнят.
И радость рожденья гнала прочь горе,
И матери песня послышалась вскоре:
"Спи, мой сыночек, я знаю, ты - царь.
Чистое сердце твое, как алтарь.
Лучшие зерна посеешь ты в мир,
Чтобы Владыке растить их на пир.
Скажем Владыка, чтоб с ним ел и пил
Царь лучших зерен - Эммануил.
А от плевел будет мусор и гарь.
Спи, мой сыночек, я знаю, ты - царь".
Мальчик заснул, и Гаспар наказал,
Чтобы Иосиф с семьею бежал:
"Идите в Зоан, помедлить не смея,
там учат людей Елиуй с Соломеей".
Исполнив Безмолвного братства указ,
Маги обратно собрались тотчас.
12
Избиение младенцев.
Бегство Елисаветы. Смерть Захарии.
Смерть Ирода
Напрасно ждал Ирод персидских жрецов,
И в ярости был, и менялся лицом,
Как туча кровавая, плыл его взгляд
По слугам, пред троном построенным в ряд.
А слуги ему рассказали, что там,
Где Иисус, рожден Иоанн:
"Этот младенец в назначенный год
К встрече царя подготовит народ,
Поэтому он и нарёкся предтечей".
Слуги вжимали головы в плечи.
Новость умножила ярость царя.
Он повелел истребить всех подряд
Маленьких мальчиков меньше двух лет.
Он походил на ходячий скелет,
Брызгал слюной, кричал, угрожал,
Каждый своей головой отвечал
За исполненье приказа. И ножны
Стыли на бедрах у стражей тревожно.
Ночью в горах загремела гроза,
Лунным затмением небу грозя.
Вышел отряд, словно тати в ночи.
И обагрилися кровью мечи.
Ни колыбель, ни защита отца
Не сберегли от убийства сердца.
Детскою кровью окрасились платья.
Женские стоны везде и проклятья.
Самым счастливым был в эту ночь
Тот, кто не сына лелеял, а дочь.
Требовал жертвы себе сатана!
И содрогнулась от горя страна.
Плачет Рахиль о детях своих
И не утешится, ибо нет их …
Елисавета же в горы бежала,
Сына храня от железного жала.
Гор Иудейских вставала громада,
Словно защита от бреда и ада.
Горный хребет, представлялося ей,
Сам подстилался под ноги. "Скорей, -
Горы гудели, - несчастная дщерь!
Есть в наших склонах немало пещер,
В недрах их скроешься вместе с ребенком!"
Рядом копыта процокали звонко,
Не разглядела погоня в ночи
Каменной щели. Ушли палачи.
Елисавета, в слезах, помолилась.
Время как будто остановилось.
Воины утром предстали пред Иродом
И доложили: "Убили мы выродка,
Царя-самозванца. Но Иоанна
Не отыскали в горном тумане."
Ирод казнил нерадивых служак,
Новых позвал и наказывал так:
"Ступайте к отцу, к Захарии, в храм!
Пусть он признается, где Иоанн.
Если же врать будет жрец сей лукавый,
То он умрет, я его обезглавлю!"
Был Вифлеем словно в розовом мареве.
Все передали стражи Захарии.
С сердцем открытым, с печалью в душе,
В храме покорно застыл, как мишень,
Старый Захария, муж и отец.
С духом собравшись, сказал, наконец:
"Я слуга Господа. Как я могу
Знать, где они? Я ковчег берегу.
Что, кроме жизни, за правду отдам?
Крови добыть здесь приказано вам.
Пусть будет так. Пусть кровь - царю.
Господу душу свою отдаю."
Встал он с молитвою пред алтарем
И оставался с Всевышнем вдвоем.
Стражи приблизились, и жрец упал
Перед завесой святилища … Храм
Воинов, будто тюрьма, сторожил:
В прах раскрошились мечи и ножи.
За совершенное святотатство
Им расплатиться не хватит богатства!
Храм, как безмолвный свидетель, тужил:
У воинов жизнь выходила из жил.
В страхе великом они осмотрелись -
Храм наполнился божественным гневом!
Стражи в испуге хотели бежать -
Ног от земли не смогли оторвать
И превратились в черные тени,
В память лихую для всех поколений.
Ирод на троне, недвижим, сидел.
Дух его в пламени адском горел.
Слуги вошли и увидели труп
Со струйкою крови из дьявольских губ.
13
Бегство в Египет. Прибытие в Зоан
Дорога веками до пыли избита,
И шаркает ослик усталый копытами,
И маленький мальчик вздыхает во сне,
А рядом Георгий на белом коне,
А сверху над автором всех благовестий,
Всех новых заветов, всех троеперстий,
Всех новых молитв, что вмещают сердца,
Улыбка его неземного Отца.
Мелькали смоковницы, пальмы, оливы,
Пустыни и горы, долины и нивы,
И ветер морской становился сухим,
Когда проходили землею Сеир.
Не раз заменялося солнце луною,
Но облако светлое шло над тропою,
Едва поспевал Иосиф за ним,
И над младенцем затеплился нимб.
И он, расширяясь, светил, как лампада,
И отступала ночная прохлада.
И дня через три их догнал караван,
И с ними они прибыли в город Зоан.
О древний Египет, обитель богов!
Ты был христианским много веков.
Здесь Енох - один из старейших христов,
Оставил свой след среди желтых песков.
Последние выходцы из Атлантиды
Здесь строили храмы и пирамиды,
Гигантов свидетель из города Он,
Здесь спит обелиск, как небесный дракон.
И истина здесь не скрывала свой лик,
От тех, кто с любовью к ней жадно приник.
И через уста Трисмегиста Гермеса
Звезде здесь с Землей говорить интересно.
О Кеми, Египет, страна бога Ра!
Великих деяний проходит пора.
И рушатся сфинксы, и камни молчат.
И вопль иероглифов не различат.
Египет, Египет, приблизится день,
От славы былой будет сказка и тень!
Но молвит Господь напоследок сего:
"С Египта я сына воззвал своего!"
14
Встреча с Елисаветой и Иоанном
Учитель школы пророков
Елиуй о миссии Иисуса и Иоанна
Семью беглецов ожидали в Зоане,
Они же печалились об Иоанне
С Елисаветой, что скрылись в горах,
Где мрачно и холодно, горе и страх.
Туда полетели гонцы незаметно,
И вскоре Мария с Елисаветой,
Обнявшись, от счастья заплакали обе,
Спасению рады, чудесному вроде.
И молча стоял в стороне Илеуй,
И ждал, пока жены прервут поцелуй.
И размышлял он, с чего бы начать …
"Вы матери избранных издревле чад.
Случайностей в мире божественном нет,
Закон правит сонмами звезд и планет,
Подвластны закону влечения тел,
И счастливы те, кто ключом овладел.
Нет тайн для таких во Вселенной отныне,
И смерти дыханье счастливчиков минет.
И с древних времен предназначено вам
Прибыть на учение в древний Зоан.
И азбуки космоса смысл сокровенный
Я растолкую вам в роще священной".
Тут дрогнул слегка толкователя глас:
"Великие души выбрали вас!
Завещано камень воздвигнуть сынам,
На нем будет новый покоиться храм,
И имя ему - Человек Совершенный,
Его не разрушат века дерзновенно,
Мы время считаем эпохами тут.
Ворота же каждой эпохи ведут
В другую эпоху. Так времени глыбы
Уходят в ничто. Появляются рыбы.
И знак зодиака, подобье часов,
Для новых вибраций откинет засов.
Любовь с Чистотою на Землю сойдут.
Немногие Бога в себе обретут!
И вашим сынам предназначено несть
О свете с любовью блаженную весть.
Но плотские люди зовут темноту,
Ни свет не вмещают, ни чистоту,
Как надо наполниться светом святым,
Чтобы дарить его всем остальным!
И первый учитель дитя - это мать.
Души в любовь вы должны погружать,
Чтобы огонь, бескорыстен и тих,
В сердце слагался в ликующий стих!
Учите детей, что Господь с человеком
Едины от света, от мира, от века,
Но плотские мысли, дела, суета
От Бога людей отвратили, тогда
Всевышний настолько людей возлюбил,
Что сына единого миру явил.
Его он облек в обычную плоть,
Чтоб люди могли в себе зло побороть.
Иисус, сын Марии, придет проявить
Силу Любви. Чистотою омыть
Души людские зван Иоанн,
И отразить в них божественный план.
Смыв, как водою, грехи и искусы,
Он подготовит пути для Иисуса.
Мало узнает наша эпоха
О чистоте и любви. Как оглохли
Темные люди, слепы и суровы.
Но в Книге Бога останется Слово.
Время пройдет, и когда Водолей
Будет стоять у небесных дверей,
Новый учитель опять принесет
Людям планеты спасительный плод.
Каждый прочтет на своем языке
Весть о любви, что живет вдалеке".
Солнце, меж тем, опустилось за Нил.
Сириус в водах серебряных плыл.
Пестрые птицы с цикадами пели
В роще, где трое безмолвно сидели.
Они наполнялись энергией Ка,
И рядом дышала ночная река.
15
Елиуй о полярности, ложном "я"
И необходимости познать себя
Каждое утро под сенью деревьев
Учил Елиуй о Любви как Спасенье.
"Мир двуедин, все в нем создано в паре,
Животные, люди и прочие твари.
Никто не живет в мире сам по себе,
Диктуя свои указанья Судьбе.
Благословен с чистым сердцем идущий,
Любящий всех не потребует чувство
Это взамен от других, точно мзду.
Вместо наград в таком сердце пречистом
Вместе с любовью живет бескорыстье.
Не причинит он ущерба другому,
Нет в его помыслах места дурному.
Но в человеке с любою душой,
Доброю, злою, малой, большой,
Вечно воюют и делят сердца
Высшее с низшим, два "Я" - близнеца.
Есть совершенство, божественный дух.
Низшее тело темных страстей -
Его искаженье в зерцале теней.
Высшее "я" есть изнанка сего,
Ложь, суесловие, смертность всего.
Низшее "я" обещает, сулит,
К деньгам и власти благоволит,
Но вместо счастья - болезни и мор.
Кровью подписанный с ним договор!
Я говорю: "Познавайте себя
И обуздайте преступное "я"!
Тот, кто познал свое низшее "я",
Знает иллюзию небытия.
Кто разгадал, терпеливо и строго,
Тайну себя, знает таинство Бога!
Чтобы от ада спастись и грешков,
Низшее "я" расплодило божков.
Демоны скрытые идолы эти!
В жертву приносятся звери и дети,
Нет у таких ни сердец, ни ушей,
Голос их тише, чем шум камышей.
Идолы - мифы из воздуха с тенью,
Можно ль молиться сухому растенью?
Низшее "я", исчадие страсти,
Нужно повергнуть, чтоб стали у власти
Свет, и любовь, и спаситель от тьмы.
Этому вы научиться должны.
16
Соломея о влиянии планет,
космосах и школах
А Соломея учила о времени,
Солнечных всплесках и лунных затмениях,
И о влиянии тонких флюидов
На основанье умов индивидов:
"Люди как волны у Красного моря.
Скажут, что любят, а завтра повздорят.
Нет постоянства в душе и в уме.
Жизнь их проходит, как будто во сне.
Каждый - тростинка, сопилка пустая,
А на сопилке планеты играют.
Солнышко дунет - легко и лучисто
Сердце навстречу прекрасному мчится,
Сердце слагает слугой вдохновенья
Гимн красоте и в стихах откровенья.
Станет Меркурий в сопилку дудеть -
Можно мелодии тайные спеть.
И рассмотреть механизм небосвода,
Время восхода и время ухода.
Дунет Венера и мертвый ожил,
Новые песни о чувствах сложил,
Ночь напролет сочиняет сонеты,
И у людей появляются дети.
Марс зазвучит энергично и жестко -
В дальний поход собирается войско.
Дунет Юпитер, тепло и вальяжно, -
Люди пируют, любезны и важны.
Дунет Сатурн - все печально и горько …
Каждый получит влияния столько,
Сколько заслужит его по закону.
Танец продолжится по небосклону.
Станет Луна человеком играть,
Темных пороков поднимется рать:
Ревность, коварство, пьянство, разврат -
И убивает Авеля брат.
Жертвы случайностей, воли светил, -
Люди - рабы у влиятельных сил.
Но они могут себя изменить,
Если найдут путеводную нить.
Счастливы те, кто познали Учителя.
Тайные школы-путеводители
Шлют в темноту свой спасительный свет,
Тем помогая, кто ищет ответ,
Но у природы желанье другое …
Люди похожи на стадо изгоев,
Овцами падших демонов лунных
Топчутся хмуро по кругу на гумнах.
Кто разорвет эти рабские сети?
Кто им поможет разумным советом?
Помощи руку они оттолкнут,
Спины опять подставляя под кнут.
Знание - Сила, вы знаете это,
И недостаточно быть лишь поэтом.
В доме повыше София живет
И пробуждения вашего ждет.
Бог, Он един, Он - Дыхание мира.
Вот Он дохнул - и ожили эфиры,
Так, доверяя небу талант,
Пробудет верхнее "си" музыкант.
И отыграв нисходящую гамму,
Он повторяет старинную драму
О порождении космосов и
В них человека для божьей игры.
Сила дыхания, жизни полна,
Остановилась, где ныне Луна.
Остерегайтесь влиянья Луны:
Души заточены там в валуны.
Вопли, и ужас, и скрежет зубов
Вверх поднимаются от валунов.
И Млечный путь, все светила, планеты
В платья особого рода одеты,
Каждый имеет и песню свою
И представляет достойно семью.
И человек среди звездных скоплений
Есть отражение разных материй.
Вырваться можно из плена минут
В вечность, где трое в единстве живут.
Воля, Сознание вместе с Любовью
Восторжествуют над плотскою кровью!
Я расскажу про секреты пути.
Вы их в себе постарайтесь найти".
17
Окончание обучения в Египте.
Пророчество Елиуя.
Прощание с Зоаном
Они изучили символику чисел,
Законы октавы, глубины и выси,
Три года в Зоане мелькнули мгновенно,
И мир превратился вокруг в шестимерный.
В последнее утро, под шорох дерев,
Учитель, как Солнце, пришел на заре
И молвил: "Мы с вами простимся сегодня.
Слова наши сказаны, путь ваш свободен.
Помолимся же, обращаясь к сердцам,
Ибо обитель Владыкина там.
Мыслью, не словом возносятся к Богу
И обретают любовь и подмогу".
Они помолились в молчании благостном,
Ни слова единого не было сказано,
Лишь ветер, предчувствием грустным томимый,
Обмахивал лица им веткой оливы.
А после учитель опять говорил,
И голос его из грядущего плыл:
"Готовьтесь к работе, тяжелой и горькой.
Вы люди из мира другого и только
Пойдете дорогами плотского мира,
Как будете ранены грубым эфиром.
И отправляя в дорогу сынов,
Не уповайте на милости снов.
Будут ходить они тропкой тернистой,
Будут гонимы, избиты, освистаны
И искушаемы будут, как все,
В поте лица и кровавой росе.
Их испытает меч палача,
Голод и жажда, и ласка бича.
Многие страны пройдут, проповедуя,
И познакомятся в Индии с Ведами,
В Персии - с тайной наукою чисел
И управлением силою мысли.
Лхасские храмы все тайны свои
Выдадут Сыну священной Любви.
Их манускрипты, древние свитки,
Приготовленье целебных напитков
Будут изучены в горном Тибете.
Дальше продолжится странствие это -
В греческих школах, где истины свет
Ищут философы тысячи лет,
Будет учиться Иисус, и по морю
Он возвратится в страну нашу вскоре.
В городе Солнца Иисуса таланты
Будут испытывать иерофанты.
В землях Египта он станет Христом,
Логосом Света, божественным "Ом".
Но позовет его мать Иудея.
Дальше предсказывать я не посмею" ...
В глазах промелькнула верхушка Голгофы,
Солдаты Пилата и светоч эпохи,
Распятый на двух перекладинах дуба …
Пророк уповал на внезапное чудо
И долго молчал. И слеза задрожала
На сморщенных веках. Она отражала
Смущение женщин, смятенье мужчины,
Но спряталась вовремя в темных морщинах …
Они задержались у сфинксов. Как Пта,
На Ниле безгубо тростник зашептал:
"Счастливо! Счастливо! Счастливо! Счастливо!"
И флейта играла у храма тоскливо.
И звуки ее вынимали сердца,
И не было песне, казалось, конца.
Под вечер, когда успокоились улицы,
И сумраком город безлюдный нахмурился,
Лишь Сириус в центре вселенной глядел,
Как пятеро лиц покидают удел
Египта. Иисус с Иоанном
На ослике сидя, прощались с Зоаном.
За ними Иосиф шел молча и рядом
Две женщины, обе с потупленным взглядом.
Еще две фигуры смотрели им вслед,
Согбенные мудрою тяжестью лет,
Учители их, Елиуй с Саломеей,
А путников белым в небесную синь
Над ними вдогонку летело: "Аминь".
18
Корда светилися слова
Твоих пророков, Боже,
Душа на лезвии ножа
Свершила невозможное:
Она пыталась повторять
Над белыми листами.
Мое перо в дали бумаг
Как парус, одинокое,
Скрипело колоколу в такт
И звало в даль высокую.
Так сердца слабый перестук
Стал громом колокольным,
И смысл таинственных наук
Явился в мире дольнем.
Так на пороге Рождества,
Открыв в себе звезду,
Не ждут подарка от волхва,
За это чудо мзду;
Так духа песнь несут уста,
Когда мир тих и нем,
Она мелодией с листа
Слетает в Вифлеем.
И выше чресел, в чистоте,
В благословенном месте,
Вновь появляется на свет
Любви всесильный вестник.
Так, умерев для суеты,
Рождаемся мы снова,
В сознанье мудрой простоты
Младенца Иеговы.
