Греарнах

рассказ

Богданов Вадим

Греарнах Большой Воин примет смерть от безногого калеки - это знают все. Так было предсказано - так оно и будет. Позор вождю умирать от руки слабосильного - а что делать…
- Наташа! Ну, скоро ты? Мы с Лялькой готовы.
- Пап, а бананы купим? - Лялька подпрыгивает, теребит за руку. Меховые пампошки на ее шапке смешно болтаются. - Ну, купим, а?
- Купим.
- Ура-ура-ура! - Лялька скачет, прямо вытанцовывает у двери от нетерпения. - Мама, мама, а мы бананы купим!
- Бананы?! Ух, какие хитрые! Сначала картошку! - наконец-то появляется Наташа. Красивая - ужас! Как Снежная королева - в серебристой песцовой шубке, в изящных сапожках, высокая, стройная. Чудо, как хороша!
Шепотом:
- Я люблю тебя.
- И я тебя.
Лялька прыгает на одной ножке.
- А мы картошку не любим! Правда, пап? Я картошку не люблю! Я картошку не люблю - лучше семечек куплю! - Лялька, распевая во все горло, спускается по лестнице.
-Наташа!
- Что?..
Почти ничего, всего лишь поцелуй. Я люблю тебя.
- Кто там?
- Это я - Белка.
- Проходи. - Дверь быстро раскрывается и так же быстро захлопывается. Так, Белка здесь, остается дождаться Рубика. Белка прижимает к груди большой сверток, что-то завернутое в ватное одеяло. - Нашла ребенка?
- Как видишь. - Белка качнула своим ватным тюком. - У сестры взяла, погулять… А может лучше без маленького, мало ли что…
- Нет. Охранник при входе на рынок может заглянуть в коляску. Сейчас с этим строго - Чечня… Лучше свести риск проколоться к минимуму. Где Рубик, не знаешь?
Белка укладывает ребенка на диван.
- Он звонил мне час назад из лаборатории. Он зайдет в гараж за коляской и сразу сюда.
Младенец, кажется, спит. Это хорошо, меньше шума.
- Подождем.
Рубик приходит через семь минут. Заволакивает в прихожую большую детскую коляску.
- Вот, еле успел.
- Все готово?
- Да. Вот здесь на рукоятке рычаг, как "сцепление" на мотоцикле. Отсюда к спусковому механизму идет тросик. Отожмешь рычаг и… все.
- Как целиться?
- Целиться не надо. Направишь коляску и жми. Аппарат пристрелян примерно на середину человеческого роста, в "пупочек".
- Прыгать не будет, отдачей не опрокинет?
- Не должно, все рассчитано. Пулемет зафиксирован намертво, станок, то есть коляска, укреплена. Да, лента вот здесь, на двести патронов - вставлена, гильзы будут сыпаться сюда.
- Ребенок поместиться?
- Да, как раз над коробкой с лентой.
- Хорошо. Спасибо, Рубик. Деньги возьмешь у Макса.
- Не за что… Олег был и моим другом. Отомсти им, Андрей!
- Да.
- Только... Андрей, вопрос можно?
- Конечно.
- Почему не бомба, Андрей? Ведь это безопаснее. У Сашки на кафедре можно такой фугас состряпать!
- Нет, Рубик. Бомбы это их оружие. А мы идем в открытую. И еще… я сам хочу. Чтобы смерть их видеть. Понимаешь? Видеть, как вся эта черная мразь под пулями корчится. И смеяться. Как они… над Олегом… Понимаешь?
- Понимаю.
Белка собрала ребенка.
- Ну, пошли что ли, а то мне еще во вторую смену на лекции успеть надо.
- Анжела! Собирайся. Поедем к Максуду. Он новую точку сегодня на рынке открывает. Прикинься как надо, там все наши будут. Поняла?
- Я... Я не поеду.
- Чего?
- Я не поеду Шота. Я давно хотела тебе сказать… Я не хочу больше. Не хочу всего… этого… Поезжай один. Или возьми Луизку, ты же с ней… тоже…
Шота молча смотрел на нее. Господи, какие у него оловянные глаза! Страшные…
- Ты поедешь… Поедешь, сука. Поняла? Ты вся у меня, здесь, с потрохами, со всеми твоими брюликами и фирменными затычками. Ты моя и я тебя не отпускаю… А не хочешь по хорошему - отработаешь. Сегодня и отработаешь. У Максуда… Собирайся, дура.
Анжела тупо, как автомат двинулась в спальню. Машинально взяла со стола фигурный флакончик. Вдруг остановилась в дверях.
- Купил, значит. - Голос удивительно спокоен. - Купил, а мне теперь под нож… Сволочь! Гад!
Флакончик разбивается о стену в десяти сантиметрах от головы Шоты.
- Ты что, совсем с ума… - Шота ловит Анжелу за плечи. Она вырывается, извивается в его руках, хочет ударить. - Какой ножик? Какой?..
- Такой! Такой, гад! Ты с Луизкой, а мне на аборт, на аборт мне теперь… Сволочь!
- Аборт? Ты что, залетела? От кого?
- Залетела. От тебя, гад! Скотина! Ненавижу! Пусти, сволочь!
Анжела вырвалась. Повернулась лицом к стене, заплакала беззвучно.
Шота слегка ошалело опустился на стул.
- Точно от меня? - Анжела дернула плечом. - От меня значит.
- А кто будет? - Шота посмотрел на Анжелу и, не дожидаясь ответа. - Сын, наверное… Сын… - Помолчал. - К маме тебя отвезу, в Москву. Там рожать будешь. - Шота помолчал еще. - Ладно, не плачь. К Максуду собирайся. Потом поговорим.
Шота подошел к ней, положил руку на подрагивающую спину.
- Ну… Ну, не надо плакать. Хорошо все… Хорошо будет. Не плачь.
- Лялька! Держи меня за руку. Не лезь туда - потеряешься. Нет, арбузов зимой не бывает… и дынь тоже. Да не прыгай ты!.. - Ну вот, накричал на ребенка. Ладно, Лялька, не обижайся, сумки уж очень тяжелые - нагрузила нас мама на полную катушку. Давай встанем здесь, подождем ее. А вот и она.
- Стоите? Фу... запыхалась. - Наташа сдувает с лица непослушную прядку волос. Перекладывает в мою сумку очередные покупки. - Постойте, мои дорогие, еще немножко, я в мясные ряды сбегаю.
- Мама, я с тобой! С тобой. - Лялька уцепилась за мамину руку.
- Возьми ее, Наташа, а то эта непоседа изведется стоять на одном месте. Я вас здесь с сумками подожду. И фрукты за одно купите.
- И бананы! - подхватывает Лялька, и смотрит просительно на маму.
- Ну, хорошо, только по сторонам меня не дергать и слушаться. Договорились?
- Да! Да! - радостно вопит Лялька. Женщины мои уходят. Я остаюсь.
Я стою в открытом дворике, между павильонами. Здесь тоже полно народу, но все же меньше чем на самой рыночной площади. Рядом со мной две небритые личности мужского и женского пола торгуют мороженным луком. Я ставлю свои сумки на пустой проволочный ящик - не держать же их на снегу. Усатая продавщица-луковщица подозрительно посмотрела на меня, но, сообразив, видимо, что я не собираюсь похищать их драгоценный ящик, простила мне эту вольность.
Я стою и наблюдаю рыночную картину. Интересно? Ну-у... по крайней мере, занимательно.
Хороший день сегодня - солнечный, морозный. Шашлычным дымком тянет. И мороженым луком. Интересно, как он умудряется гнить на морозе.
По дворику лениво прошли два милиционера. Стрельнули у бабки семечек и куда-то завернули.
Безногий инвалид, толстый и похожий на Наполеона Бонапарта, зычным раскрытым голосом завел под гармошку песню.
Дальний конец дворика отведен под торговлю мехами. Поэтому здесь немного народу - за шубами нет очередей. Женщины, придерживая в хвосте мужей, хотят, смотрят, щупают. Я тоже ходил так на прошлой неделе. Вспоминаю об этом с гордостью - хорошую шубку купили Наташе. И не дорого - копили всего месяца два, и в долги почти не залезли.
К новому, только что отстроенному, стеклянному павильону, съезжаются иномарки. Из них выходят лица кавказской национальности. Лица исполнены собственного достоинства и презрения ко всему окружающему. Лиц сопровождают симпатичные женщины. Преимущественно блондинки, и преимущественно крашенные. Вот из очередного "мерседеса" вышла одна, с плюгавым кавказцем. Высокая, в распахнутой шубе до пят, волосы ярко желтые, лицо ярко накрашенное... да что я... золотые волосы и лицо красивое. Очень красивая женщина. Жаль...
Певец в инвалидной коляске тут же подхватил:
Чего-то нет, чего-то жаль,
Чего-то сердце рвется в даль.
Я вам скажу секрет простой -
Кого люблю тот будет мой -о-о-ой...
Что там, в этом павильоне? Какая-нибудь очередная презентация? Какое мне дело. Надо Наташу ждать.
- Белка! Не дергайся. Все нормально... Мы молодая семья, направились за покупками. Когда подойдем к павильону, возьмешь ребенка и сразу уйдешь с рынка. Поняла? Да не дергайся!
- А ты?
- За меня не бойся. Никто не сообразит, что стреляет младенческая коляска. Разнесу павильон, начнется паника. Я брошу пулемет и в толпе выберусь с рынка. Логично?
- Не знаю... не уверена. А если там будут люди?
- Какие люди? Там будут только черножопые хачики и их продажные суки. Плевать! Они знали что творили... когда Олега...
Белка отвернулась.
Вот двор между двумя корпусами. Стеклянный павильон прямо напротив. А тачек-то! Не иначе вся черная мафия собралась. Суки! Ты, Белка, не бойся - я все нормально сделаю. И вернусь. Фу, жарко, в жар бросило. Фу-у...
- Белка, сходи, купи мне, пожалуйста, пива. Я подожду.
Белка пожала плечами, ушла.
А рученки-то дрожат. Дрожат и потеют. Жарко в перчатках. Суки! Ну и морды отвратительные. Самодовольные, отъевшиеся - хозяева жизни. Поналезли к нам... А бабы - твари. Липнут к их деньгам, как мухи к дерьму. Продажные... Ох, какая блондиночка, прямо златовласка. Златовласка с черножопым хорьком. Они светленьких любят. Вон зыркает, сволочь. Сейчас, подожди, уже скоро. Не долго тебе зыркать. Где эта Белка? Жарко, пива хочется. Боюсь, что ли? Какая разница. Что должен - я сделаю. Скорее бы... Где же Белка?
Греарнах Большой Воин всегда приходил с богатой добычей - об этом знают все. Это потому что он умел выбирать на кого напасть. Даже если это ветерветры с верхов или великаны из другого мира...
Я видел, как это происходило. С первого мгновения, и до того как Худяк потащил меня в дыру. Там я потерял сознание.
Вернулись Наташа с Лялькой. Лялька ела банан. Наташа рассказывала о чем-то, кажется, о том, как ее любит продавец мяса...
Сначала размазался угол мясного павильона. Как масло. Да, это было такое масляное пятно, или нет - мазутное, с радужным ободком, как на мазутной луже. Пятно смазало угол мясного павильона, часть двора, пару киосков... потом оно распалось на отдельные мазки, много-много мазков, много-много... И из каждого выскочил убийца.
Я часто думал потом, как их лучше назвать, копался в памяти, перебирая всяких фентезийных и мифологических существ: цверги, гномы, карлики? Карлы? Не знаю, сейчас не знаю. А тогда я не сомневался в названии - это были убийцы.
Я видел все четко, я рассмотрел их в мельчайших подробностях и все запомнил. Он были низкие, мне по пояс, и широкие, кряжистые, почти квадратные. Волосы жесткие, как свиная щетина, торчат - у кого ирокезским гребнем, у кого хвостом на темени. Лица грубые, долотом тесаные, свирепые, дикие лица, яростью искаженные. Бороды лопатой, усы в косицы сплетены. Одежда - железо, куски кожи дубленой, местами мех короткий, крысиный. В руках ( кулак в пол моей головы ) топоры голубой стали, огромные, резаки широкие, мечи короткие. Щиты круглые, железом окованные, с железными шишаками. Убийцы.
Они начали убивать сразу. Как появились. Всех. Подряд. Людей рубили в мясо. Страшно было - я тогда не умел так, я испугался. Поэтому Ляльку с Наташей убили. Я не смог защитить их. Их убил Греарнах, вождь.
Белка ходила за пивом слишком долго. Наверное, встретила кого-нибудь из знакомых и трепалась. Безалаберная она.
Младенец заплакал. Как их там баюкают? Качать, что ли надо? Помню я одну колыбельную, Олег ее придумал. Спеть? Эй, малыш!
Баю, крошка, баю-бай
Испекли мы каравай.
Будем резать, будем бить -
Все равно ему не жить.
За горою ходит тать
Хочет деточку отнять.
Мы с тобой возьмем ружьё
Ему стрельнем в промежьё.
Баю-баюшки-баю
Мы посеем коноплю.
В коноплю придет урод,
Хвост на мине подорвет.
А-гу-гу, гу-гу, гу-гу
Ходят люди на лугу.
Ты не бойся никого
Сможем мы убить его...
Не понравилась малышу колыбельная. Мне она тоже не нравится. Ты голодный, что ли? Черт, коляска тяжелая, не покачаешь. Трясти придется.
Вот и Белка. Появилась со стороны киосков. Скорее же - еще немного и я убегу отсюда на хрен! Или палить начну во все стороны!… Черт, террорист хренов, хватит психовать.
А дальше... Я не понял, что случилось, увидел только, как посыпались гномы... Это точно были гномы, вылитые тангары.
Они появились прямо за Белкой. Все происходило бесшумно, она не знала, что у нее за спиной. Вдруг она обернулась... Кто-то из этих рубанул ее поперек... она сломалась, кажется... пополам. Потом был вопль. Она кричала. Кричала уже мертвая. Пока не вышел весь воздух.
Тут меня будто льдом сковало - я застыл, смотрел только - тупо и неподвижно, лишь глазами ворочал, да покачивал машинально коляску с плачущим младенцем.
Гномы быстро рассыпались по двору, быстро - в считанные секунды. Смертельные карлики, карлы.
- А-а! Курные выбледки Матери Гор! - Закричал Худяк, размахивая жезлом - через мгновение после того, как все поняли, что оказались на месте. И через мгновение, как Греарнах пролил первую кровь. - Вперед! Валите великанье племя, пока они не расчухались! А-а!
Греарнах подхватил крик.
- Во-о-о! Бей! Берите легкое железо и меха! Ходи! Ходи-бей!
Карлы врубились в толпу. Великаны не сопротивлялись, ложились под топоры. На многих были дорогие меха, их рвали прямо с порубленных тел, срезали клочьями с кровью, с мясом, совали в мешки - дома почистим.
Рынок превратился в бойню. Это был ужас, что-то дикое, невероятное, не помещающееся в черепную коробку. Кто эти звери? Откуда? Почему смерть? За что?!!
Зазвенели стекла в киосках, посыпался вывороченный товар. Визжала продавщица, потом захлебнулась. Лохматый гном вскочил на прилавок со шмотками, раскроил голову опешившей торговке. Сдернул с продавленного черепа перепачканную в мозге черно-бурую шапку-эскимоску. Карлик с хвостом на лысой башке вспорол кривым резаком брюхо пожилому грузчику, толкавшему тележку с пустыми алюминиевыми контейнерами. Грузчик был выпимши, долго не мог понять, отчего у него лезут кишки из засаленного синего халата. Так и не понял.
Но самое страшное было не это - за гномами шли их женщины. Женщины с тесаками в руках. Они вырезали раненых и собирали добычу. Почему-то это казалось страшнее всего.
Карлы быстро вырезали всех, кто был во дворе. Тех, кто бежал, не догоняли - добычи хватает. Вот добрались до иномарок перед стеклянным павильоном. Рубили топорами свое легкое железо.
Тут очнулась иномарочная братва - водилы, телохранители, которых оставили в машинах ждать хозяев. Затрещали редкие выстрелы. Кто-то из гномов споткнулся, упал - тут же вскочил с залитым кровью лицом, свирепый, бешенный. Из павильона выбежала охрана. Трое ребят в черной униформе с одним помповым ружьем на всех. Ружье выстрелило три раза. Потом ребят свалили.
Карлики ввалились в павильон. Один пробежал прямо сквозь стекло, разбив вдребезги низ огромного витража. Верхняя часть дрожала пару секунд и обрушилась, будто нож огромной гильотины. Нож рассек пополам толстую гномью бабу, бежавшую следом.
Греарнах бежал в нашу сторону. На ходу зарубил кого-то, отшвырнул. Наташа закричала, глаза у нее были совсем безумные. Он побежала, побежала почему-то прямо к Греарнаху. Я не остановил ее. Когда Греарнах замахнулся, я закрыл глаза. Когда открыл, над Наташей уже была квадратная бабища с ножом. Бабища отрубила Наташе руки и стала стягивать ее серебристую шубку. Руки должно быть мешали.
Возле Греарнаха оказался калека с гармошкой. Тот, будто не замечая ничего, заканчивал свою идиотскую песню:
Я вам скажу один секрет -
Кого люблю, того уж не-е-ет.
Я вам скажу...
Греарнах занес топор и вдруг отшатнулся - он увидел ноги калеки, две обутые в дерево культи. Позор для вождя принимать смерть от безногого - даже если так было предсказано… Греарнах испугался. Калека остался жить.
Как убили Ляльку, я не заметил. Греарнах уже рубал продавцов мороженого лука. Ко мне бежал гном с секирой.
Андрей все стоял и смотрел.
Карл с закопченной сосредоточенной мордой тащил за ногу давешнюю золотоволосую красотку. На ней не было шубы, это видимо ее спасло, потому что красотка была еще жива. Высадив боковое стекло, из павильона выскочил её хачик, он орал что-то по-своему резко и гортанно. В его руке прыгал пистолет. Хачик выпустил всю обойму. Четыре раза попал точно - сосредоточенный карл шатался и кривился от боли. Когда кончились патроны, он зарезал хачика. К блондинке подбежала гномиха с тесаком. Карл двинул ее обухом по голове, гномиха отстала.
Андрей смотрел.
Вот человек в короткой куртке и с мокрыми штанами. У него убили жену и ребенка. А он застыл столбом. К нему, подбежал кособокий коротышка с секирой. Замахнулся... И тут человек, словно проснулся - отпрыгнул в сторону, подхватил проволочный ящик из-под лука. Парировал ящиком удар.
Широкое лезвие секиры застряло между прутьев, человек вывернул ящик, дернул - гном выпустил из рук топорище и остался без оружия. С разваленной луковой кучи прыгнул второй гном, с железной короной на голове. Он рубанул широко, медленно, будто даже с ленцой. Он перерубил человеку ноги чуть выше колен - обе, и отвернулся, сразу забыв о нем.
Дальше было что-то невообразимое - человек поднялся. Раскидывая ошметки грязного снега, встал на свои окровавленные обрубки, и в руках у него была секира. Он оказался почти одного роста со своим врагом. И человек ударил - снизу вверх. Гном обернулся как раз, чтобы увидеть летящую сталь.
Секира снесла гному пол-лица и ткнулась в корону, выбив длинную искру. Человек взревел победно и яростно, потряс в зверином ликовании кровавой секирой. Упал лицом вниз.
Андрей долго смотрел, как тангары убивают людей. Долго, почти минуту. И, наконец, нажал рычаг. Коляска ударила назад - Андрей еле удержал ее, пришлось навалиться всем телом и до боли напрячь руки. Пулемет вдарил оглушительно громко - ребенок не замолчал, его просто не стало слышно.
Андрей не видел куда стреляет. Перед ним был павильон, очередь прошла по нему, круша стекла. Андрей направил коляску на тангаров. Коляска билась, судорожно выплевывая смерть. Кто умирал? Андрей не знал. Он только жал скользкий от пота рычаг. Жал и все.
Дерматин обивки против пулеметного ствола сгорел, пороховой столб бил на полметра. Не приделал Рубик пламегаситель.
Карлы почувствовали на себе укусы огненных стрел, быстро определили их источник. Пригнувшись к земле и выставив перед собой щиты, к Андрею бросились трое. Прицел был рассчитан на людей. Пули пошли поверх гномьих голов. Андрей наклонил коляску. Поздно. Кто-то из гномов метнул топор на длинном кожаном ремне. Топор рассек ключицу, отбросил Андрея, рванулся из раны, выдирая кости. Гномы подбежали.
Больше Андрей ни на что не смотрел - его добили в три топора.
Греарнах умер сразу, даже не удивившись. Мы с ним упали. Я не знаю кто раньше. Ко мне подбежала его баба, та, что рубила Наташе руки. Ее остановил Худяк со своими телохранителями. Бешеную бабу держали трое.
Худяк вытряс из заплечного мешка что-то вроде жидкого цемента и залепил мне ноги. Я все порывался пнуть его пяткой в лицо, но у меня не получалось, и Худяк смеялся. Мне связали руки, засунули по пояс в мешок с лямками. Худяк взял меня на спину.
Во двор вбежали пятеро ментов с короткими калашниками наперевес. Хлестнули очередями. Пули выбивали щепки из гномьих щитов, лязгали по железу, застревали в широких могучих телах… Но гномы были уже в меховых рядах, набивали мешки. Один из ментов принялся вызывать подмогу. Да, поздно уже, поздно! Ментов убили, кажется, всех.
Снова масляно засветился угол двора.
Худяк заорал.
- Кончай! Кончай свою курву еть! Домой! Тащи добычу! Белую дьяволицу живой тащи! Волоки, волоки уродицу! Тачку огненную не сломайте! Наших не оставляй - дохляков! Скорее, скорее, ублюдки гранитной расщелины! Куды щемишь, хер треснутый, бабу пусти! Айда!
Худяк закончил орать, поддернул лямки мешка и прыгнул в дыру. Последним.
Греарнах всегда возвращается домой - это знают все. Греарнах всегда приносит хорошую добычу - даже из горгоры, даже из страны великанов… Только зачем нам эта белая дьяволица с бесом во чреве, зачем обгорелый сын огненной тачки… Зачем?
Греарнах - великий воин. Обидно великому воину принимать смерть от дочери желтоволосой уродицы. Дочери, которая еще не родилась… А что делать - так будет. Так было предсказано. Это знают все, и я тоже знаю. Потому что Греарнах - это я.
Греарнах - Безногий Воин, вождь.