Прародительница
рассказ
Террорист, держа в вытянутой руке револьвер, направил его на молодого человека.
Обер-полицмейстера Александр Феоклистович Фельцер почувствовал на себе этот
злобный взгляд убийцы. Револьвер выстрелил. К несчастью для стрелявшего, кто-то
из толпы ударил его в нужный момент по руке и пуля не задела жертву. Покушавшегося
на убийство, сбили с ног и попытались скрутить, но незнакомец успел все-таки
вывернуться из крепких рук мясника, державшего свою лавку неподалеку, и, вскочив
на ноги, скрыться в толпе. Одно предложение услышал Александр Феоклистович из
уст убийцы: - Смерть угнетателям! Было это на следующий день после убийства
Мезенцева4. А именно 5 августа 1878 года.
Через два дня в дом нашего героя постучали. Его семилетняя дочка Ксения, открыла
входную дверь, но, не увидев там гостя, обнаружила на пороге небольшую по своим
размерам и хорошо запечатанную коробку. С радостью она вбежала в комнату и протянула
ее Александру Феоклистовичу.
- Что это? - спросил он.
- Не знаю, папенька. Я нашла это перед дверью.
Приняв из рук дочери коробку, обер-полицмейстер внимательно ее осмотрел и, не
заметив, ничего странного, собирался, было, ее уже поставить на пол, как его
внимание привлекло тиканье, доносившееся из коробки.
- Это бомба! - крикнул он и бросил продолговатый предмет в окно.
Коробка, описав маленькую дугу, с силой выбила окно, и прежде чем упасть на
землю, разорвалась в воздухе. Столовую окутал дым, а затем все стихло.
Прошло две недели, и Фельцер, опасаясь новых покушений, вместе с женой и дочкой,
выехал в свое подмосковное поместье, находившееся под Москвой. Но никак не мог
предположить наш герой, что некто из народников, а именно тот самый неудачливый
убийца, следил за ним всю дорогу. Он нанял за несколько целковых извозчика и
приказал ему следовать за фельцеровской каретой. Подъехав к двухэтажному дому
с мезонином, Александр Феоклистович вылез из экипажа, помог спуститься соей
жене Марии и дочке, а кучер и лакеи подхватив чемоданы, отнесли их в сени. Сам
же убийца (а мы именно будем называть его так, потому что о нем не сохранилось
никакой информации) издали наблюдал приезд обер-полицмейстера. "Мы так и знали,
что он прибудет сюда - этот декадент", - подумал он.
В сенях взору Александра Феоклистовичу предстал огромный портрет, висевший над
лестницей, на котором была изображена миловидная особа, одетая в шикарное красное
платье и украшениями на шее. Все бы было ничего, но смотрела эта женщина на
хозяев (ведь дом-то принадлежал именно Фельцеру, но по какой-то непонятной причине
давно пустовал) очень, уж, недоброжелательно.
- Что эта за особа, смотрящая на нас таким взором, от которого мне как-то не
по себе? - спросила у Фельцера Мария.
- Это, наверное, мой предок. Скорее всего, прабабка. Я доложен посмотреть в
семейной хронике, - ответил Александр Феоклистович, и, сняв со стены портрет,
направился в подвал, где, прислонив к каменной стене портрет, подумал (нет,
даже, скорее всего, не подумал, а вспомнил):
"Я думаю, что это бабушка Екатерина. Мой дед говорил, что она была ведьмой".
На следующее утро, Мария встала раньше обычного и сошла в вестибюль. И сразу
же вздрогнула, а затем позвала:
- Алекс, это, случайно, не ты повесил обратно этот ужасный портрет?
О том, что произошло тем утром, вскоре забыли, хотя Александр Феоклистович,
все еще ломал голову над следующим вопросом: как мог портрет сам по себе, без
чьей-либо помощи перекачивать из подвала обратно в вестибюль. На следующий день,
Александр Феоклистович взяв с собой Марию, и оставив в доме Ксению, отправились
в город к цирюльнику. Кучер вскочил на козлы. А лакеи на запятки и карета медленным
шагом выехала за ворота, а затем скрылась вдали. Убийца, проводив взглядом экипаж,
и дождавшись, пока он не скроется из виду, выбрался из своего укрытия, которым
ему послужили заросли крапивы (несмотря, на обожженные руки, он все же решил
сделать то, что он задумал), и направился к дому. А задумал он нижеследующее.
Когда этот эксплуататор пролетариата "снимется с якоря", тогда он и сможет пройти
в их дом. Жаль, конечно, что ни револьвер, ни бомба, не уложили обер-полицмейстера
в могилу. Но, ничего, он попытается украсть их дочку, благо она одна, и, скрывшись
с ней в неизвестном направлении, затем требовать выкуп. Взяв в руки достаточно
хороших размеров камень, он вплотную приблизился к окну и еле слышно ударил
по нему. Затем в образовавшееся отверстие он просунул руку, и, подергав несколько
раз за оконную ручку, открыл ставень и осторожно влез внутрь. Хотел, было пройти
в коридор, но какая-то музыка привлекла его внимание и усладила слух. Звуки
доносились из соседней закрытой комнаты, поэтому убийца подошел к двери и открыл
ее. В следующую минуту огромная когтистая рука схватила его за горло, и больше
он ничего не слышал.
Душераздирающий крик раздался на весь дом. Ксения пробудилась, и, выбежав из
своей комнаты, побежала вниз по ступенькам в коридор. Она дума, что ее папенька
и маменька вернулись, но их она не увидела. Перед ней стояла призрачная фигура
женщины, которая, увидев дитя, повернулась к ней спиной, и прошла в картину,
вернее не в картину, а пустую раму. Взглянув на лицо, изображенное на портрете,
Ксения поняла: призраком была ее прапрабабка.
Вскоре приехали и родители. Ксения выбежала на улицу и крикнула папеньке:
- У нас в доме призрак!
- Призрак? - переспросила Мария. - Успокойся, моя малышка. Тебе это просто показалось.
Но Александр Феоклистович был, кажется, готов к решительным действиям. Он стремглав
бросился в прихожую, снял со стены портрет и произнес:
- Все! Хватит с этим! В огонь ее!
И выбежа с ней на улицу, он развел во дворе небольшой костер и бросил туда картину.
Вся семья смотрела, как языки пламени ласкают холст, прожигая его, и как краска
с портрета начинает сходить.
- Хотя, я и не верю в эти проклятья и чертовщину, - произнес обер-полицмейстер.
- Но все же…
И они направились в дом.
Но каково же было их удивление, когда они увидели, что только что на их глазах
сгоревший портрет, висел снова невредимым в вестибюле.
- Этого не может быть… - прошептал Александр Феоклистович.
- Может, - ответил чей-то голос, и семья услышала, как сзади взвелись курки,
по-меньшей, мере двух револьверов.
- Народники, - прошептал обер-полицмейстер и обернулся. Позади него стояли двое,
держа в руках по револьверу. Алекснадр Феколистович остолбенел, но потом, взяв
себя в руки, перевел взгляд на картину. Она пустовала.
- Вам, обер-полицмейстеру Александру Феколистовичу Фельцеру "Народническая организация"
вынесла смертный приговор. Вы обвиняетесь… - дальше террорист не договорил,
так как позади него раздался свирепый рев. Убийцы в ужасе обернулись. Перед
ними в двух шагах стоял огромных ростов кентавр. Не давая убийцам помниться,
кентавр схватил их и… Дальше Александр Феоклистович не видел, так как его жена
потеряла сознание, а дочка расплакалась. Обер-полицмейстер бросился к своей
жене, подхватив ее. Когда он обернулся, то все было кончено. Ни кентавра, ни
террористов не было. А на стене висел все тот же женский портрет.
