Хо Ма.Восемь текстов

новеллы

Кротов Александр

Хо Ма Восемь текстов Сына Ветра, Приносящего Силу и Восторг

СЛУЧАЙНЫЕ СВЯЗИ

Мы не знаем что такое музыка. Только самые умные люди догадываются, что такое музыка. Но самые умные люди ничего не говорят нам. Поэтому я беру камертон и стучу по нему серебряной ложечкой. И в звуке ЛЯ хочу услышать то, о чём молчат самые умные люди. Но кроме звука ЛЯ я ничего не слышу. Тогда я беру серебряную ложечку и накладываю в чашку одну ложку кофе и две с половиной сахара. Наливаю кипяток. Пью. Смотрю на камертон. И всё равно не понимаю, что же такое музыка. Всё-таки не зря меня называют глуповатым. Я выхожу на балкон и смотрю на Газпром. Застывшая музыка архитектуры. Газпром - как нота ля на камертоне. Одна глухая нота. Вокруг основного здания, на внушительной территории, расположились вспомогательные корпуса. Городок инопланетян. Кто там работает? Какую они слушают музыку? Может быть, они и есть самые умные люди? Я ухожу с балкона в ещё большей растерянности. Я вспоминаю названия музыкальных брэндов, и они вдруг связываются между собой в одно целое. Эти случайные связи и есть музыка. Ведь именно музыка всех их связывает. Есть даже такая детская песенка: "Музыка нас связала. Тайною нашей стала".

Ранним утром на обочине дороги, проходящей через пыльный посёлок, стояли в своих чёрных накидках ночные снайперы - Коля Баскоф и Филя Пугачёв. Коля держал на руках балерину в костюме умирающего лебедя. Балерина умирала. Ночью Коля случайно ранил её, и теперь нужно было срочно добраться до города, до нормальной больницы. Снайпер Филя безуспешно пытался остановить машину. При появлении очередной машины он выскакивал на дорогу и размахивал руками. Но когда он поднимал руки, у него из-под накидки высовывалась винтовка с оптическим прицелом. Водители осторожно объезжали Филю и увеличивали скорость. Они не знали, что стрелять при дневном свете ночным снайперам категорически запрещено.
- Что же делать? Что делать? - кричал истерично Филя, прыгая вокруг Коли.
Николай с балериной на руках молчал. Он смотрел, как со стороны посёлка к ним приближается группа недоброжелательного вида мужчин. Судя по саже на щеках, это были те самые кочегары, о которых майор Щедрин предупреждал во время инструктажа. Их было восемь. С кочерёжками в рукавах. "Эх, жалко, нельзя стрелять. С балериной на руках, пожалуй, троих я уложу. А Филе придётся разбираться с пятерыми. Может, справимся ", подумал он. Но когда кочегары уже почти подошли к ним, на дороге вдруг показался грузовик. Он неестественно быстро приблизился к снайперам и остановился. Из кузова выпрыгнули четверо мужчин с топорами и побежали навстречу кочегарам.
- Плотники! - радостно воскликнул Филя и подошёл к водителю. - В город срочно надо, вот балерину Сволочковскую случайно подстрелили, товарищ майор.
Майор молча кивнул, Филя помог Коле с балериной залезть в кабину, а сам запрыгнул в кузов. Туда же погрузились и молчаливые плотники с окровавленными топорами. Начинался хороший летний день. Грузовик ехал неестественно быстро.
- А ты знаешь, что у нашего майора жена тоже балерина? - вдруг спросил Филю один из плотников.
- Конечно. Я даже был на балете Бетховена "Самураи революции", с ней в главной роли.
Филя лукавил. Он никогда не был на этом балете. Но Коля, большой балетоман, ему с восхищением рассказывал, что в финале, когда все самураи революции делают себе харакири, каждый раз один самурай делает это по-настоящему. И когда все встают на поклон, он так и остаётся лежать на сцене. И люди в зале делают ставки, какой именно из самураев умрёт на этот раз. Работает тотализатор, представление имеет бешеный успех в этом сезоне. Филя пересказал всё это плотнику и шутливо спросил:
- А топором-то, небось, харакири не получится?
Плотник пристально посмотрел куда - то в сторону и серьёзно сказал:
- Ну, это, смотря как наточишь.

В Склифе балерину отправили в реанимацию. Там её быстро откачали, и уже на следующий день перевели в палату повышенной комфортности. В этой палате лежала богатая престарелая рецидивистка Сонька Губа, с ножевым ранением в голову, и тихая девочка-подросток, которая называла себя Птицей. Девочка выпрыгнула с четырнадцатого этажа от несчастной любви. Внизу успели растянуть батут, но как-то не очень удачно, и без травм всё равно не обошлось. Сонька Губа развлекалась тем, что напевала жалостливые блатные песенки, слушая которые девочка Птица безостановочно плакала навзрыд. Балерина сбежала домой. На её место положили новую пациентку, знаменитую художницу тридцати трёх лет. Её картина "Джа четыре тридцать три " всего месяц назад была продана за какие-то невероятные деньги, как говорили, человеку из администрации Президента. На полотне были изображены четверо седых армян - близнецов с лицами из чистого серебра, играющие на дудуках, и тридцать три малахитовых Zемфиры, играющие на барабанах. Над ними по-шагаловски висел Боб Марли с золотым микрофоном в руке. Некоторые, правда, утверждали, что это граната. Художница загадочно молчала по этому поводу. Две недели назад к ней пришёл человек и сделал заказ на картину "Совокупление Сергея и Егора Летовых на свадебном столе у Артемия Троицкого". Она уже набросала основных персонажей и гостей свадьбы, о которых просил заказчик, как вдруг один из гостей схватил вилку со свадебного стола и воткнул ей в глаз. Сонька Губа, выслушав рассказ художницы, сказала, мол, хорошо, что вообще в картину не затащили, а то там бы уж точно без групповухи и расчленёнки не обошлось, и запела жалостливую песню. Птица зарыдала. Скоро художницу перевели в глазное отделение. Ей вылечили глаз, а пока лечили, она познакомилась с молодым двадцативосьмилетним врачом, и он сделал ей предложение. По странному совпадению, врача звали Артемий Троицкий. Но художницу это не насторожило, она была наполнена любовью, а любовь, как известно, слепа. Только за свадебным столом, когда на этот стол забрались два волосатых очкастых мужика и начали совокупляться, она поняла, что её всё-таки затащили в картину. Но было слишком поздно. Групповуха с расчленёнкой не заставили себя ждать. Так закончила свой путь талантливая и достаточно молодая ещё художница.

А в пыльном придорожном посёлке хоронили кочегаров. Звучал Шопен. Произносились пламенные речи. Похороны кочегаров собрали весь посёлок. Тучный краснолицый старик, игравший на тубе, вытер потное лицо платком и прислонился к оградке. "Скорей бы домой", - успел подумать он, и потерял сознание. Навсегда. Но всем было не до него. Оркестр сыграл Шопена ещё два раза, и никто не заметил отсутствия тубы. Поминки кочегаров были всенародные, деньги собирали всем миром. Дискотеку в клубе отменили. Молодёжь напилась на поминках и, захватив водку и закуску, переместилась на лесную поляну. Принесли магнитофон. Зазвучали шлягеры. Начались танцы. Когда стемнело, парни разожгли огромный костёр. И вот, на пике веселья, многие стали прыгать через этот костёр, а один очень пьяный молодой человек не смог перепрыгнуть и упал прямо в костёр. Другие бросились его вытаскивать, разворошили все угли и дрова, сами все пообожглись, но молодого человека вытащили. И тут выяснилось, что парня никто не знает. Парень не местный. Этого не могло быть. Все на поляне знали друг друга чуть ли не с пелёнок, и сразу бы заметили незнакомца, ещё когда шли в лес.
- Эй, брателло, ты откуда взялся, а? - спросил его Ванька Рыжий.
Незнакомец внимательно посмотрел на него, улыбнулся синими губами и сказал:
- С кладбища.
Тут они все и повалились замертво. И Ванька Рыжий. И Ванька Сапог. И все остальные. Магнитофон тем временем продолжал играть: "Музыка нас связала. Тайною нашей стала". Ночное летнее небо сияло звёздными россыпями.

ОДНА ВОЛШЕБНАЯ ИСТОРИЯ

Можете, конечно, и не называть меня великим магом и волшебником, только это ничего не изменит. Всё равно я великий маг и волшебник. Можете называть меня выскочкой и шарлатаном, забросать меня тухлыми яйцами, извалять в перьях и поджечь. Но тогда вы сами и будете жрать эту яичницу с беконом. Вспомните потом, как я вам говорил, что я фелликий банг и фолшепник. Но будет поздно. Ячинница уже проникнет во все ваши глупые клеточки, сломает прутики ваших клеточек и выпустит птичек на волю. А вы будете бегать и ловить их, но напрасно, они разлетятся от вас навсегда. И будете вы ходить, задрафф голову в небо, звать своих пташек и обещать им конфет и печенюх. Пабушка мне рассказывала такой стишок, где дети говорят птичке: " Мы дадим тебе конфет, чаю с сухарями ", а она им отвечает: " Сухарей я не клюю, не люблю и чаю, в поле мошек я ловлю, зёрнышки сбираю". Так что имейте это в виду. Я так подробно предупреждаю вас об опасности, потому что я не просто великий, но ещё и бесконечно добрый. Хочу рассказать вам одну волшебную историю. Макароны с перцем, фасолью и помидорами вылезли однажды из кастрюли погулять по дому. Прошлись по стенам, попрыгали по потолку и запрыгнули на кровать в спальне. Кровать была огромная-преогромная. Она принадлежала любовнице одного очень обеспеченного старика, эту квартиру, со всеми внутренностями, он ей и подарил. И вот её любимое блюдо - макароны с перцем, фасолью и помидорами, развалилось на огромной кровати и уснуло. И приснилось макаронам большое пшеничное поле, а над полем летит кукурузник. "Как странно, - думали макароны, - поле пшеничное, а самолёт кукурузник. Или поле должно быть кукурузное, или самолёт пшеничник". А перцу приснился кактус. Пятиметровый кактус в центре футбольного поля. А фасоль увидела маленькую бирюзовую мышку, которая бежала по пшеничному полю среди колосьев. А помидоры увидели себя пилотом кукурузника, он помахал рукой бирюзовой мышке и полетел дальше, поливать кактус на футбольном поле. Тут домой вернулась хозяйка со своим небогатым, но молодым любовником, и сразу же проследовала с ним в спальню. Увидев на кровати макароны с перцем и фасолью, девушка шёпотом предложила своему другу наброситься на несчастное спящее блюдо и съесть его. И они набросились и стали безобразно пожирать несчастное спящее блюдо, но часть помидоров в последний момент успела незаметно сползти на пол и залезть под кровать. Помидоры хотели опять уснуть, чтобы полить кактус. Но любовники начали активно заниматься любовью, так что заснуть не получалось. "Да ну его, этот кактус", - подумали помидоры и прокисли.

ТРЕТЬЯ СВЕРХУ

Он мне говорит:
- Озик с Бамбино побежали домой за бейсбольными битами, а мы с Наташей остались на пустыре. Тут подъезжает машина, и из неё выскакивают двое бандюков с бейсбольными битами.
- Наташу-то хоть не изнасиловали? - спрашиваю я.
- Нет. Ногу мне сломали.
Мы сидим в кафе "Серна" на Пятницкой и пьём пиво с лимоном. Давно не виделись. Я говорю:
- А хорошего что происходит?
- Да вот, решил, что стихи мои порожняк, пройденный этап. Пусть лежат в своих тетрадках.
- Как в могилах?
- Ну да. Я вот чем сейчас занялся. - И он достал из рюкзака пачку фотографий. На фотографиях были высоковольтные опоры, провода и небо, железные ворота, старики на скамеечках у подъезда, опять провода и опоры. На одном фото был мостик в лесу, очень странный горбатый мост. Из белых каменных брёвен.
- Что за мост? - спросил я.
Он как-то невесело посмотрел на меня и отхлебнул пиво.
- Это у нас на Речном Вокзале есть такое глухое место, дикое, мы с Наташкой ходим туда иногда накуриваться. Мост этот, правда какой-то непонятный. Да ну его. Как тебе остальные - то фотки?
- Нет, скажи мне, что это за непонятный мост?
- Я говорю, там место дикое, неблагоустроенное, а тут вдруг мост через овраг, через этот овраг можно и так легко перешагнуть. Но сделан прикольно, мы даже посчитали: одиннадцать каменных брёвен, - он отхлебнул пиво и как-то совсем невесело посмотрел на меня. - На фотке не видно, но на каждом бревне что-нибудь написано.
- Что написано?
- Знаешь, я когда шёл на встречу с тобой, решил о смерти с тобой не разговаривать. Табу. Слишком болезненно для моей психики разговаривать с тобой о смерти.
- А причём тут мост?
- Ладно. На каждом бревне выбиты даты, знаешь, как на памятниках, две даты, а между ними чёрточка.
- И что это означает?
- Откуда я знаю. Мы тут разное по накурке думали. Кстати, есть наркотики из голландии, сканк и гашик. Хочешь?
- И что вы думали? Какие там хоть года рождения и смерти?
- Года рождения разные: шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые. А вот дата смерти одна и та же: двадцать восьмое ноября две тысячи второго года.
- Ого. Ничего себе. Три дня осталось. А твоего дня рождения там нет?
- Нет. Из знакомых, кроме тебя, никого нет.
- Не смешно.
- Не смешно. Чего уж тут смешного. Там дата твоего рождения выбита. Я специально взял эти фотки, думал, если не обратишь внимания на мост, значит всё это порожняк.
- Выходит, не порожняк?
- Сам приезжай, посмотришь.
- Сейчас тачку поймаем и поедем.
- Поехали.
Мы вышли на улицу, выкурили папиросу, поймали машину и поехали на Речной Вокзал.
Помолчали. Водитель говорит:
- А вам куда на Речном? - Мой спутник сказал куда.
Я спросил водителя:
- А Вы знаете район Речного?
- Знаю, а что?
- А может, знаете, там есть в лесопарке такой мостик из белых бетонных брёвен?
- Нет.
- Но вы мне верите, что там такой мостик есть?
- Ну, наверное, есть.
- Да нет, точно есть, а на брёвнах надписи, на каждом бревне, дата рождения и смерти.
- Это что, типа памятник что ли кому-то?
- Да. Это памятник ещё не умершим воинам Серого Воинства.
- Это что, типа секты какой-то?
В разговор вмешался мой спутник:
- Великое Серое Воинство - это наш российский спецназ, только он страшно засекречен, потому что воюет не в пространстве, а во времени. И каждый воин знает дату своей смерти. Например, смертельный бой состоится двадцать восьмого ноября этого года в районе Речного Вокзала. И погибнут одиннадцать солдат. Этот маленький бой будет иметь большое значение, с него начнётся Великий Перелом, за которым придёт Великая Победа.
- А с кем они воюют-то, с американцами что ли? - спросил водитель.
- Ну, я же говорю, всё засекречено. Даже солдаты не знают точно, с кем они воюют. Некоторые из Серых Воинов настолько засекречены, что сами не знают, что они Серые Воины. Может, памятник погибшим двадцать восьмого ноября, это как раз знак для засекреченных Воинов, чтобы они рассекретились хотя бы для самих себя.
Водитель достал сигарету и закурил. Помолчали. Мне вдруг показалось, что я нахожусь внутри маленькой механической мышки, которая бежит по пшеничному полю. Но тут выяснилось, что мы уже приехали. На улице темнело. Мы стояли на дороге между микрорайоном и лесом. В лес идти не хотелось. Было зябко и сыро, хотелось тепла и уюта.
- Здесь недалеко, минут за десять дойдём.
С большой неохотой я двинулся за ним.
Лес был слишком густой для московского лесопарка, причём, деревьев в нём было не больше, чем в обычном лесу, но присутствовало много каких-то высоких кустарников, нелепых и мрачных. Пришли к мосту. Он был меньше, чем казался на фотографии, и выглядел совсем инородным телом в этой глуши. Овраг, через который он был переброшен, действительно можно было легко перешагнуть. Но главная нелепость, которая только угадывалась на фото, заключалась в том, что мост стоял в стороне от тропинки, совершенно не функционально, как отдельное сооружение, он торчал из земли как изогнутый позвоночник динозавра, и чем больше сгущались сумерки, тем меньше он был похож на мост.
- По моему, это не мост, - сказал я, и подошёл ближе. На ступеньках не было никаких надписей.
- Снизу, - сказал он и дал мне зажигалку.
Я залез в овраг под каменные брёвна. Посветил зажигалкой.
Прочитал одиннадцать слов:
СПАСИБО ТЕБЕ ДРУГ ЧТО ДОВЁЗ МЕНЯ ДО ДОМА ЕСЛИ ЧТО ИЗВИНИ
- Понятно, - сказал я и поднялся наверх. - Но мост всё равно прикольный. Да и папироса была хорошая.
- В смысле, что тебе понятно, не понял.
- В смысле, что довёз тебя до дома.
- А причём тут "довёз до дома"? Ты что, ничего не увидел там?
- Я увидел там надпись: спасибо, что довёз меня до дома.
Он выхватил у меня зажигалку, нырнул под мост, зажёг огонь и закричал:
- Я этого не писал! Я этого не писал! Здесь были даты! И твоя третья сверху! - Он вылез и подошёл ко мне. - Наташа видела. Пойдём, она подтвердит. Я не знаю, куда всё делось! Кто это написал? Я этого не писал!
Его лицо дёргалось, белая бородка тряслась. Мне почудилось, что вот-вот у него на голове прорежутся рожки.
- Пойдём отсюда, - сказал я, и мы пошли обратно. Всю дорогу он повторял: "Я этого не писал! Я этого не писал! Там были даты! Наташа видела! Третья сверху!" Вышли на дорогу. Он проводил меня до маршрутки, которая шла к метро. Пожали друг другу руки. Договорились встретиться как-нибудь. Перед тем как захлопнулась дверь маршрутки, он засунул в салон свою голову и крикнул:
- Наташа видела! Третья сверху!

ПОДВОДНИК

- Что вы называете поверхностной развлекаловкой, а что глубокой? Если книга не развлекает, то что это тогда? Учебник? Но учебник тоже не должен быть скучным. Поэтому, я думаю, все книги, так или иначе, развлекают. Все. А уж чем измеряется глубина книги, это я и без вас знаю. Не указчики вы мне. Не вам мне объяснять, что такое, извините, мораль. Вот я вам сейчас покажу мораль. А то, блин, устраиваете тут мне измерения книжных глубин. Измерители, блин. Эхолоты.
С этими словами я ложусь на диван и пытаюсь уснуть. В комнате кроме меня никого нет. Я не спал сегодняшнюю ночь. Сначала, часов до двух, печатал рассказ "Третья сверху". Всё время, пока я его печатал, в квартире происходили какие-то стуки, шорохи, стоны, я несколько раз резко забегал то на кухню, то в коридор, включал там свет, смотрел вокруг, но ничего особенного не замечал. Когда я лёг спать, сна уже никакого не было. До утра я тупо провалялся, а утром стал печатать рассказ "Подводник". Потом ко мне пришла Галя, и мы с ней завалились в постель. После бессонной ночи секс почему-то особенно хорош. А потом я стал читать ей свой рассказ:
"...Девушка по фамилии Чеснокова выпила залпом стакан томатного сока и съела холодный пельмень. Морщинистая старуха за стенкой убила тапочком таракана. Девушка Чеснокова открыла кран и стала набирать в ванну воду. Сняла с себя платье. Оставшись в одних трусах, она стала ходить по комнате и читать стихи, пришёптывая: "Не дрогнет рука индейца. Не выплюнет жало змея. Усатые красноармейцы не пожалеют меня. Висит моя жизнь на нитке..." Она прошла на кухню, откусила яблоко, и продолжала с набитым ртом: "Висит моя жизнь на нитке в ужасной каменной клетке. Я сын полковника Шнитке, начальника контрразведки. Завтра мы будем убиты..." Морщинистая старуха за стенкой убила ещё одного таракана. Чеснокова ещё раз откусила яблоко, и пошла посмотреть воду в ванной. Набралось меньше половины. Чеснокова в третий раз откусила яблоко и положила его на стол. Она прислонила руки рупором к стенке, и громко, отчётливо произнесла: "Завтра мы будем убиты без следствия и суда. Луна не сойдёт с орбиты теперь уже никогда". Она писала стихи, но проза ей нравилась больше. Её прозаические произведения рассказывали о похождениях трёх персонажей: Тетрадкина, Таблеткина и Табуреткина. Она презирала Акунина, терпела Маруками, восхищалась Аготой Кристоф, Пелевина называла Петросяном, Чехова циником, Тутуолу гением. Павич, Кундера, Фаулз, "Философия Энди Уорхолла", лимоновская "Книга Мёртвых" и толстая немецкая "Энциклопедия жёсткого порно", валялись по углам её квартиры, вперемешку с журналами, видеокассетами и дисками. Чеснокова была мила и эротична, нравилась молодым людям, но никто из них подолгу не задерживался рядом, ребята предпочитали держать дистанцию. Выходило так, что друзей у неё было много, а близкого друга ни одного. Когда ей становилось особенно одиноко, она набирала в ванну горячую воду, забиралась в неё и жалела себя. Ванна уже почти наполнилась, но тут раздался звонок в дверь. Чеснокова подошла к двери и посмотрела в глазок. Перед ней стоял красавец лет двадцати пяти в чёрной парадной форме офицера-подводника, с букетом роз в одной руке и с толстым кейсом в другой. Красавец приветливо улыбался..."
- Прекрати читать эту чушь! - сказала она мне, перелезла через меня, надела тапочки и пошла на кухню. Там она налила себе стакан томатного сока и залпом выпила. Взяла вилку, наткнула на неё остывший пельмень, съела его и пошла в ванную. Я вылез из постели, быстро надел свою чёрную парадную форму, взял кейс, тихо открыл входную дверь и захлопнул её с обратной стороны. Морщинистая старуха за стенкой убила третьего таракана.

СПОКОЙНОЙ НОЧИ

"...А может быть вы и есть те самые сахалинские подонки, которые реально улетят на Марс, сажать яблоневые сады и крестить марсиан? Или, скорее марсиане сами обратят вас в свою веру, и вы станете любить их красного карлика больше чем Господа нашего? Ну уж нет!"
Сон Алексия Второго в ночь с 28 на 29 ноября 2002 года, в котором он приезжал на остров Сахалин и обращался с речью к островной молодёжи.

Две женщины в пышных платьях гуляют по тёмном саду. В глубине сада светится окно в двухэтажном доме с башней и шпилем. Оззи Озборн сидит в кресле перед камином, таращится на огонь и поёт. У одной из женщин, у той, что помоложе, в руке сверкает кинжал. Та, что постарше, подпрыгивает и залетает на высокий клён. Молодая бросает в старую кинжал, но он превращается в птицу. Старая ловит птицу, скручивает ей голову и бросает вниз. Молодая ловит мёртвую птицу и подбрасывает вверх. Птица летит к дому и садится на шпиль башни. Между шпилем башни и вершиной клёна вспыхивает яркий луч. Дама постарше идёт по этому лучу к шпилю. Дама помоложе взлетает на клён и идёт за ней. Медленно, в лунном свете, идут они по лучу, а птица сидит на шпиле и смотрит на них. Крупный план: глаз птицы, а в нём две женщины в пышных платьях идут по лучу на фоне громадной луны. Луна-зрачок. Глаз Оззи. Он смотрит на огонь, не мигая. Разворот. Затылок Оззи. В нём торчит кинжал. Птица встрепенулась и улетела. Окно в доме погасло. Темнота. Потом реклама. Переключил канал. "Окна". Переключил канал. Реклама. Переключил. "Культурная революция". Переключил. Футбол. Будем смотреть футбол? Нога футболиста дороже моей ноги. И дороже ноги моей девушки. Но в отрыве от футболиста, его нога стоит не больше чем кусок свинины. Может быть, из кожи этой свиньи когда-то сделали мяч, по которому била нога футболиста. А может, настоящие футбольные мячи делают из коровьей кожи. А из коровьих рогов, наверное, делают самые лучшие судейские свистки. Так что коровы в футболе не последние скрипки. И со скрипками коровы как-то связаны. Может быть, из коров делают канифоль. Нет, скорее, из коровьих жил делают струны. Эх, люди, люди. Футболисты и скрипачи. Один мексиканский богач купил футбольное поле и посадил в центре него невероятно большой кактус. Поливал его два раза в месяц, с кукурузника. Сам садился за штурвал и летал над своим кактусом. Чем-то он был похож на пивовара Ивана Таранова. Только он не пиво варил, а кокаин выращивал. А чем кокаин хуже пива? Хрен редьки не слаще. Футбол надоел. Переключил канал. Криминальные новости: мексиканский наркобарон оказался русским, из Тюмени. Начитался в юности Кастанеды и уехал в Мексику. Захотелось поглючить по полной программе. Кактусов обожрался и кого-то там придушил. Тюрьма. Вышел уже готовый гангстер. Пошло-поехало. Получилось. Сибиряк стал одним из заправил кокаинового рынка Мексики. Влюбился в актрису. А она была помешана на футболе. Болела за Аргентину. Тогда там ещё Марадона играл. И вот, наш наркобарон взял и купил ей стадион. А она всё равно сбежала с каким-то афро-американским репером. Такой вот мексиканский сериал. Барон поехал с горя прокатиться на родину, в Сибирь. И встретил там свою сибирскую снегурочку. Дочь газового магната. И этот магнат натравил на барона ментов. Чтобы дочь спасти от уголовника. И пришлось уголовнику откупаться и бежать обратно в Мексику. И посадил он кактус посреди своего футбольного поля. И поливал его два раза в месяц с кукурузника. А потом к нему приехала сбежавшая от папы-магната снегурочка. Но тут уже до него добрались мексиканские менты. Видимо, из Тюмени помогли. И пришлось им бежать на Кубу, к Фиделю. На кукурузнике. Ничего, долетели благополучно. Но Фидель почему-то сразу посадил его в тюрьму, на двадцать лет, а её отправил в колхоз, на плантации сахарного тростника. Папе пришлось её выкупать и везти обратно в Сибирь. Кактус завял и был спилен, а стадион национализирован. Выключаю телевизор. Спокойной ночи.

О СЕБЕ

В ночь с 28 на 29ноября 2002 года я узнал своё настоящее имя, которое было со мной ещё до рождения, ник моего нематериального тела. Материалисты-атеисты, конечно, засмеются и покрутят своими материальными пальцами у виска. Мне недавно одна дама прям так и заявила: "Странные и шибко творческие господа, как правило, обитают на площади возле трёх вокзалов". Но я-то знаю много других замечательных мест своего обитания. И шибко странным или творческим себя не считаю. Просто захотелось узнать своё настоящее имя. В этом нет ничего странного. Если человек узнаёт своё имя, его жизнь становится совсем другой. Он как бы рождается во второй раз. Он говорит всем: "Не называйте меня больше Васей Ивановым. Я ничего не имею против этого сочетания слов, но теперь хочу пожить со своим настоящим именем. Поэтому, называйте меня теперь так-то и так-то, будьте любезны ". Важно при этом не обращать внимания на реакцию близких. Привыкнут, ничего. Так как же меня теперь звать? Называйте меня Хо Ма. Во всяких там паспортах и других нужных бумажках пока останется прежнее Ф.И.О. Но это не важно. Что обозначает моё настоящее имя? Хо Ма - это Сын Ветра, Приносящего Силу и Восторг. Это похоже на титул китайского императора: во-первых, я по рождению азиат, а во - вторых, почему бы мне не быть китайским императором? Тем более что дворец его пустует. Но вообще-то, имя это, конечно, не китайское. Его знали ещё древние греки. И у них оно уже считалось древним табуированным именем божества, которое представлялось им как жёлтолицый узкоглазый дяденька с бородкой, курировавший взаимоотношения богов со своими жрецами, или как сейчас бы сказали, руководитель пиар - отдела. Официальная греческая мифология - это всего лишь хитрая ширма для посторонних глаз. Настоящие боги там были совсем другие. И не только были, но и дожили до наших дней. В их числе, безусловно, и Хо Ма. В греко-русской транскрипции СВеПриСиВос. Китайский император, греческий бог и московский бомж. Един в трёх лицах. Завтра идём на свадьбу к Гале.

TABLE - TALKS

Бессмысленно оформленное помещение. Люди сидят за длинным столом. Тамада заканчивает произносить тост:
- ...никто не знает, почему всё так. Так выпьем же, друзья, за женихов и покойниц, за невесту и пустое место, за заячьи уши и Новокузнецк.
Все хором:
- За заячьи уши Новокузнецка!
Выпили. Закусили. Начались разговоры.
- Говорят, у этих новых кузнецов члены в виде молотов.
- Ну, если есть рыба-молот, то почему бы не быть и молотовидному члену.
- А был ещё такой член сталинского политбюро - Молотов, министр иностранных дел.
- А давайте лучше я вам расскажу, как мы ездили на прошлой неделе в Амстердам. Это было так весело. Мы взяли с собой двух лабрадоров и таксу. И ещё Игната, нашего садовника...
- И двух морских пехотинцев.
- И Машу Распутину.
- И Змея Горыныча.
- И несколько карликов с карлицами.
- И Регину Дубовицкую.
- Могу себе представить...
- Нет, вы и представить себе не можете, как нам было весело! Я постоянно прихлёбывала абсент и курила всё, что под руку попадалось, мы клубились, клубились сутками. А в гостинице устраивали такие фак-сейшена! Горыныч был особенно хорош со своими тремя...
- Могу себе представить...
- А Маша Распутина и Регина! Что они вытворяли с бедными морпехом! Карлики не успевали отливать его ледяной водой. А Игнат однажды схватил свои садовые ножницы и оттяпал себе...
- Могу себе представить...
- И оттяпал себе член! А лабрадоры фачились с карлицами, а таксик, со своей длинной мордой и языком...
- А что же Ваш Дэнн?
- А мой Дэнн, знаете ли, однолюб, кроме себя никого больше в сексе не признаёт.
- А как же Вы с ним...
- Ах, он, конечно, странен в постели, но вы знаете, я ведь так его люблю. Я даже новый адрес себе завела: "Данная собака йеху точка ком". Тут много значений...
- Интересно звучит фраза: "... он конечно странен в постели". Он что, кончает как-то странно? Или у него странный конец? Может быть, он новый кузнец?
- Новый кузнец! Странный конец!
- Ну, знаете, это уж не ваше дело, что там у него странное.
- А мы в Египте в этот раз просто со скуки умирали. Не догадались взять с собой Регину Дубовицкую.
- Или морпеха.
- Да. Но было, правда, одно приключение. Поехали на пирамиды. Меня от них давно тошнит, но Светлана Тихоновна уговорила, она фанатка пирамид, пришлось уважить старушку. Приехали. Жара, песок, попрошайки в рванье. А Светлана Тихоновна и говорит мне: "Андрей, хотите я Вам покажу здесь одно место, где Вам будет очень хорошо? Я Вам гарантирую приятное время провождение". Так она это вкрадчиво говорит, ну, думаю, попал. "Да не, - говорю, - мне и так нормально, пойдёмте вместе со всеми, к пирамидам". А она "Да что мы с вами там не видели, в этих пирамидах", и смотрит так мне в глаза, как пьяная гипнотизёрша.
- А как смотрит пьяная гипнотизёрша?
- Пойдём, я тебе покажу.
- И говорит: "Вы, наверняка, слышали про месть фараонов, что люди загадочно умирали при вскрытии гробниц. Но Вы не слышали про месть сфинкса. Когда я была ещё такой же юной как Вы, французы тут очень серьёзно лазили, всё искали дневник одного наполеоновского генерала. Это его солдаты расстреляли сфинксу всю морду". Слово "морду" она произнесла как-то странно. Звук "м" промычала внутрь, потом сильно растянула "о" и грассирующее французское "р", а на "ду" как с горы спустилась и сделала ударение на коротком "у". Это было проникновение в меня чего-то невероятно сильного и долгожданного. Мне захотелось, чтобы она поскорее привела меня в то место, про которое говорила, где приятное время провождение...
- Да ты, братец, попал! Может, это египтянин в тебя сзади проник, сильно и долгожданно?
- Не мешайте, Егор Кузьмич, кушайте свою тушёную капусту.
- Егор Кузьмич, не мешайте!
- Не хочу я Вам больше ничего рассказывать, жрите свою тухлую капусту, а я пойду лучше покурю.
- Андрей, подождите, я с Вами! Вы мне расскажите, что было дальше?
- Ну вот, Егор Кузьмич, обидели хорошего человека своими некорректными выходками.
- Да пидор он, ваш хороший человек.
- А вы гомофоб. Вонючий.
- Да, я придерживаюсь нетрадиционных для нашего времени взглядов: девочка с мальчиком хорошо, мальчик с мальчиком плохо. И мальчик со старушкой тоже плохо. Согласитесь, что рассказчик к тому и вёл. Наполеона приплёл, Египет. Туману напустил, а суть всё та же. Как бы ещё поизвращаться.
- Прям Шандыбин какой-то!
- Чес-но-ков. Моя фамилия Чесноков. А ваш Шандыбин полудурок. И сижу я тут с вами, с одного стола ем, только потому, что моя любимая внучка замуж выходит. За такого же вот бисексуального буржуйского козла, как ваш Андрей. И горько мне... Горько! Все закричали: ГОРЬКО! Невеста затрепетала.

НЕВЕСТА ЗАТРЕПЕТАЛА

Невеста затрепетала. Камень сдвинулся с места, и открылось золотое гнездо. Изумрудные пчёлы полетели к роззе. Нога профессора зацепилась за корень жизни. Ох - лаж - дён - ный небесный взгляд скользнул по тонкому льду. Рыба подо льдом затрепетала. Паровоз загудел. Для многочисленных наблюдателей, сидевших на склоне горы, это прозвучало сигналом к действию. Они поднялись и побежали вниз, к реке. Они прыгали на тонкий лёд и проваливались в воду. Никто из них не умел плавать в ледяной воде. Только юноша Мартын и его мать догадались, что нужно делать. Когда с разбега прыгаешь на тонкий лёд, нужно успеть поймать в кулак изумрудную пчелу. И пчела понесёт тебя к роззе. Так и летели они, юноша Мартын и его мать, выставив вперёд кулаки с пчёлами и немного пугаясь приближающейся роззы. Розза звенела как сотни серебряных колокольчиков. Она была огромна как гора и почти белоснежна. В её белоснежности едва улавливалась лёгкая розоватость. В центре роззы сидела невеста. Профессор со сломанной ногой переползал через лепестки, приближаясь к невесте. Но тут на него упал Мартын и сломал ему вторую ногу, несмотря на то, что эта нога была бронзовой. Мартын ловко перескакивал с лепестка на лепесток и скоро добрался до невесты. Подлетела и его мать. Они стояли перед невестой, поражённые её нездешним сиянием и ароматом. - ГОРЬКО! - закричали гости, и Мартын поцеловал невесту. Только он коснулся её губ, сразу же упал замертво. Невеста затрепетала. Камень сдвинулся с места. Золотое гнездо открылось. Изумрудные пчёлы полетели к роззе. Мать Мартына превратилась в маленькую девочку и побежала играть с другими детьми на склоне горы.

Председатель Ли сидел на последней парте и пускал по классу мыльные пузыри. Вдоль стен стояли охранники председателя в чёрно-зелёной форме с золотыми погонами. Учительница в огромных очках и в клетчатой мини-юбке, трясла обнажённым торсом. Её маленькие груди ритмично колыхались. Она держала в одной руке огурец, а в другой помидор и говорила на распев, по-китайски:
- Огурец отличается от помидора не только цветом и формой. Мы знаем, что некоторые помидоры бывают вытянуты как огурцы, а некоторые огурцы могут быть округлёнными. С цветом тоже бывают отклонения, хотя лично я ни разу не видела красного огурца...
Председатель Ли перестал пускать мыльные пузыри, встал и сбросил с себя свой знаменитый чёрный плащ с белыми хризантемами.
- Так я покажу тебе свой красный огурец, - визгливым голосом сказал он по-китайски.
В этот момент в класс ворвался гонец со срочным донесением из штаба фронта. Он передал председателю пакет с изображением дракона, откусывающего голову у волка.
Председатель углубился в чтение. Учительница продолжала трясти бюстом. Председатель прочитал донесение, швырнул пакет на пол, сел на заднюю парту и опять начал пускать мыльные пузыри. Учительница продолжала:
- Но главное отличие помидора от огурца в том, что в помидоре проще спрятать взрывчатку, жирная муадзиньская свинья.
С этими словами она ловко выдернула из помидора зелёный хвостик и бросила помидор в председателя. Раздался взрыв и предсмертный крик председателя. Учительница схватила пакет и выпрыгнула в окно. Охранники бросились за ней. Но она запрыгнула на серого волка и молниеносно скрылась в лесу.

Летит ворон. Скачет лошадка. Змея выползла на камень погреться. Получился такой треугольник. Неподвижная точка - это змея. Ворон - движущаяся вершина треугольника.
Лошадка на одной плоскости со змеёй, но движется. Старый шаман чувствует этот треугольник. Он берёт свой бубен и идёт на открытое место. Там он разжигает маленький костёр, начинает потихоньку бить в бубен и танцевать в такт движению треугольника. Через какое-то время он входит в полный контакт с треугольником и начинает им управлять. Он направляет лошадь на змею. Лошадь разбивает своим копытом змеиную голову, в этот миг треугольник становится линией. Душа змеи поднимается по этой линии от лошадиного копыта вверх и заползает в ворона. И в этот же момент на шамана обрушивается самолёт Хабаровск - Москва.

Московский дворник, подметая утром двор, нашёл золотой перстень с зелёным камнем.
Камень в виде лапы ящерицы. Когда он нагибался чтобы его поднять, у него вдруг схватило поясницу. С большим трудом, преодолевая страшную боль, он разогнулся и понял, что работать не сможет. Он кое-как добрался до своей комнаты в коммуналке, лёг на кровать и стал разглядывать перстень. Зелёная лапка ящерицы мерцала, еле заметно пульсировала. Он потрогал её пальцем и действительно почувствовал пульсацию, как будто внутри лапки билось маленькое сердце. В дверь постучали. Дворник спрятал перстень и сказал:
- Да, заходите, не заперто.
Дверь отворилась, и вошёл начальник участка, на котором работал дворник. С ним была какая-то однорукая старушка. Она сказала:
- Здравствуйте. Я ищу перстень с зелёным камнем. Я готова заплатить за него тысячу долларов. В скупке Вам за него больше ста долларов не дадут. Может, Вы случайно нашли сегодня утром мой перстень? Деньги у меня с собой.
И она достала из кармана десять стодоллоровых бумажек.
- Нет, извините, к сожалению, ничего такого я не находил. У меня схватило спину. Очень болит спина. Хочу вот отлежаться до завтра. Завтра выйду на работу. Если чего найду - сразу сообщу.
Гости ушли. Дворник снова достал перстень и стал его разглядывать. Когда-то, в далёкой юности, он слышал от хиппи легенду о том, что у Джима Моррисона, перед самой его смертью, в Париже была русская подружка, и звали её Наташей. И якобы он подарил ей свой перстень. Этот перстень он никогда не надевал и хранил в специальной шкатулке. Ему во сне явился мистический индеец и сказал, что его настоящая жизнь заключена в перстне, который лежит в шкатулке, а шкатулка лежит в дупле дерева, а дерево растёт на вершине скалы, а скала неизвестно где. И если он найдёт этот перстень, то должен хранить его, но ни в коем случае не надевать, иначе смерть. И ничего с ним не случится до тех пор, пока он не встретит однорукую девушку и не отдаст ей свой перстень. И вот однажды Джим ехал где-то и увидел скалу с деревом на вершине. Он выскочил из машины и стал карабкаться на скалу. Разодрал пальцы в кровь. Несколько раз чуть не сорвался вниз. Залез на скалу и вытащил шкатулку из дупла. И с тех пор везде возил её с собой. А в Париже он познакомился с Наташей. Её отец был из донских казаков, эмигрировавших в Париж после революции. И он был категорически против её встреч с волосатым наркоманом Джимом. И вот однажды, застав Наташу и Джима вместе, старик выхватил шашку из ножен и бросился на великого поэта - музыканта с целью разрубить его на две части. Удар был поставленный, и не жить бы Джиму уже тогда, но Наташа заслонила его собой, и отец отрубил дочери руку по самое плечо. Тут ворвались люди и скрутили несчастного казака. После этого Джим, глубоко потрясённый произошедшим, пришёл к ней в больницу, положил на подушку шкатулку с перстнем и рассказал про свой сон и про то, как он карабкался на скалу. Дело с трудом удалось замять и скрыть от журналистов, но по русской эмигрантской среде эти слухи поползли. Особенно когда через несколько дней Джим был найден мёртвым. Видимо, эта Наташа и приходила сейчас за перстнем. Обронила по старческой немощи и теперь ищет. Дворник никак не мог понять, почему он не отдал старушке этот перстень за штуку баксов. Но потом понял, что хочет надеть его. Это желание было сильнее денег, оно исходило от пульсирующей зелёной лапки, он словно слышал сладкий гипнотический шёпот: НАДЕНЬ МЕНЯ. "Надену разок, и отдам перстень старушке", - решил дворник, и стал прикидывать, на какой палец его надеть. Выходило, что ему этот перстень налезет только на мизинец. И он надел на мизинец. Сначала он почувствовал в мизинце слабую пульсацию, исходящую от перстня. Потом он обнаружил, что в такт перстню пульсирует уже всё его тело. И мозг. И что-то ещё внутри, о существовании чего он и не догадывался. Он заметил, что палец начал чернеть, но при этом боли не чувствовалось. Он испугался и попытался снять перстень, но до него невозможно было дотронуться, он был раскалённый как печь. Мизинец этого не чувствовал. Мизинец горел как головёшка, синим пламенем, и слегка дымился. Пульсация во всём существе дворника увеличивалась, ему казалось, что внутри у него работает какая-то чудовищная сваебойка, механизм для забивания в землю бетонных свай, только вместо сваи она колотит по нему. Никакой боли при этом не ощущалось. Сознания тоже почти не ощущалось. Дворник лежал на кровати с закатившимися глазами, палец его обуглился и тлел, а внутри стучала сваебойка. И вдруг он понял, что это никакая не сваебойка, а просто музыка, это бьёт барабан и играет музыка. Он открыл глаза. Толпа в зале ревела. Он стоял, схватившись руками за микрофонную стойку, он только что поднял голову и открыл глаза. Закончился длинный проигрыш, сейчас он будет петь. Наташа тихо вошла в комнату, подошла к дворнику, легко отломила обугленный мизинец с перстнем, отряхнула пепел, положила перстень в деревянную шкатулку, оставила на столе десять стодолларовых бумажек и вышла из комнаты.

Я не могу представить себе небо без белого коня.

Над одной из дверей большого серого здания висит жёлтая табличка с серыми буквами РЕМБЫТТЕХНИКА. Это означает РЕМонт БЫТовой ТЕХники. Но вот буквы на табличке переворачиваются задом наперёд и распадаются на два слова АКИНХЕТ ТЫБМЕР. Это уже означает совсем другое, и если теперь войти в дверь под табличкой, то никаких утюгов и холодильников вы там не увидите. Там теперь АКИНХЕТ ТЫБМЕР. Он сидит на хрустальном троне и смеётся. У него ярко-жёлтые губы и розовые одежды. У него золотые глаза. Люди в чёрном бегают вокруг него и перекладывают с места на место какие-то непонятные блестящие предметы. А он сидит и смеётся. И вот человек с улицы заходит туда, подходит к нему и говорит:
- Здравствуй, АКИНХЕТ ТЫБМЕР.
Тот кивает своей огромной головой и смеётся. Человек говорит:
- Нет ли у тебя новостей для меня?
АКИНХЕТ ТЫБМЕР кивает головой и смеётся.
- Что же это за новости, скажи, пожалуйста.
АКИНХЕТ ТЫБМЕР достаёт из кармана скрученный свиток тонкой бумаги, не переставая смеяться, кидает человеку. Человек ловит свиток и быстро уходит. На улице он разворачивает свиток и читает.
Рыба не может не смотреть на луну сквозь тонкий лёд. Конь не может заскочить на небо. Небо не хочет быть белым конём. Председателя Ли не воскресить. Серого волка не догнать. Дворник с микрофоном в руках скучает по метле. Метла хочет летать по небу. Небо не любит метлу. Небо любит дворника. Дворник не может стать белым конём. Конь не может заскочить на небо. Конь не может заскочить на небо.

Я НЕ МОГУ ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ НЕБО БЕЗ БЕЛОГО КОНЯ

29.11.2002.