Библиофил

Александр Сергеевич Барсенков был страстным библиофилом. "Книга - лучший подарок!" - с детства приходило ему на ум, когда он собирался на чьё-либо день рождение. И он не был оригинален. Эта же мысль приходила в голову в дни его праздников не только родителям маленького (а потом и большого) Сашеньки, но и всем его гостям. Так, уже к двадцати годам он собрал солидную библиотеку, основательность которой вызывала тяжкий вздох всякий раз, когда приходилось переезжать или двигать во время ремонт книжные шкафы и стенки.
Годам к тридцати он понял, что недостаточно просто собирать книги своих современников. Необходимо иметь в них автографы, а лучше - дарственные надписи авторов. Взяв эту мысль на вооружение, он основательно перебрал библиотеку и, для начала, выудил из неё все книги с автографами авторов. Отец сам немного писал, часто помогал опубликовать тот или иной опус своим ученикам. Случалось, в дом приходили действительно известные люди и дарили свои книги маленькому Сашеньке или его родителям, предусмотрительно надписывая титульные страницы: "На добрую память".
Все выбранные таким образом экземпляры, Александр расставил на отдельной полке в алфавитном порядке по фамилиям авторов. Он с детства любил во всём аккуратность и порядок, никогда не расставлял книги по размеру корешков.
Вскоре это мини-собрание выросло и вышло за границы одной отведенной изначально полки. Их стало две, затем три. Вскоре и этого оказалось мало, и книги с автографами постепенно занимали всё больше и больше места, тесня неподписанных собратьев.
Он начал ходить на тусовки типа "Встречи с читателями", на которых к огромной своей радости получал автографы на новые или старые, принесенные из дома, книги писателей, поэтов, политиков и актеров.
В сорок, он уже был одним из старожил подобных мероприятий: знал всех журналистов и фотографов, постоянно посещающих такие сборища. Знали и его.
Люди смертны. Когда умер Юлиан Семенович Семенов, Александр отметил это событие тем, что переставил его книги с автографами на левый край самой верхней левой полки. Полки стояли одна на одной и закрывали в одной из комнат всю стену. С того времени, узнав о смерти того или иного автора, он переставлял его книги справа налево. Таким образом, все ушедшие в мир иной авторы стояли у него впереди живущих. Лет через десять "левые" догнали по своему количеству "правых" и медленно, но верно стали увеличивать свой отрыв.
Александр Сергеевич уже не встречался с новыми авторами, прозу и стихи которых не понимал. То есть понимал, конечно, что это можно читать, и что это, возможно, имеет массу своих читателей-почитателей. Но всё это, в большинстве своем, было уже "не его" и поэтому мало его интересовало. "Времена не выбирают, в них живут и умирают", - вспоминал он строчки поэта и жил воспоминаниями о "своем времени", "своих авторах", "своих произведениях", "своих героях".
Он даже написал и опубликовал за свой счет книжку с претенциозным названием: "Я и другие: байки о современниках". Все домашние её добросовестно прочитали по одному разу, чтобы не обидеть главу семейства, но про себя считали всё это напрасной тратой времени и денег. "Лучше бы бумаги свои прибрал, - говорили они, - всё лишнее выбросил, да хорошенько пропылесосил запылившиеся корешки".
Когда он умер, жена не стала переставлять его книгу на левый край и оставила все как есть.
Дочка иногда открывала ту или иную книгу, но прочитать до конца у неё всё как-то не хватало времени.
Внук, которого сам Александр Сергеевич, к сожалению, не дождался в этой жизни, предпочитал читать только то, что было необходимо для совершенствования квалификации, а когда хотел чтиво полегче, выбирал кого-нибудь из новомодных авторов, находясь в инете на сайте какой-нибудь одной из многочисленных электронных библиотек. Книги деда мешали, и он их потихоньку продавал, оставив несколько собраний сочинений в красочных переплетах. Все-таки XX век. Скоро будет антиквариатом. Да и небесспорная мысль о том, что в культурной семье необходима настоящая библиотека или её подобие ещё не изжила себя.
Правнучка завершила процесс распродажи книг далекого прародителя и жила в комнатах, свободных от всего старого, а потому мало функционального.

Шли годы. Проданные книги разлетелись по разным адресам и осели в личных и общественных библиотеках, а точнее, в закромах, предназначенных для подлинников. Но все равно на всех отсканированных первых страницах, которые и читались посетителями интернет-версий этих библиотек, оставались надписи: "Уважаемому Александру Сергеевичу от автора. Подпись". Или: "Александру Сергеевичу на добрую память. Подпись". И даже загадочные, привлекающие внимание своей несуразностью и одновременно ставившие в тупик надписи типа: "На счастье от автора".
Кто такой этот Александр Сергеевич, никто не знал, да и к чему? Лишь некоторые, наморщив лоб в поисках ответа, предполагали: "Наверное, Пушкин".

Москва, январь 2001 г.