Охотник

Альгис Микульскис

5. Сны.

БАЛЛАДА О КОЛДУНЬЕ

За морем дальним, в Стране Дождей,
Средь вересковых полян -
Замок стоит на скрестьи путей,
Как сказочный великан.
Облака задевая зубцами стен,
Над туманом неслышно плывёт
И в стране той волшебной известно всем,
Что Колдунья в замке живёт.

Прекрасно лицо её, как эдельвейс,
Губы её нежны,
Секреты всех неземных чудес
Открыли ей эльфы с Луны
И каждую ночь, на башню взойдя,
Огонь зажигает она
И слова заклинаний к Луне летят
Со светом того огня.

Но горе тому, кто устав от дорог,
К замку свернёт впотьмах,
Забыв обо всём, переступит порог
И утонет в её глазах -
Ведь волшебный напиток давно готов
И Колдунья странника ждёт…
Он поднимет кубок и выпьет без слов,
И замертво упадёт.

Утихнут ветры в Стране Дождей
Когда послышится стон.
То Колдунья увидит - пришедший к ней
Был рыцарь, а стал - Дракон.
Смеясь, одежды сбросит она
И, несчастного оседлав,
Нарисует в воздухе огненный знак
И Дракон расправит крыла!
Сквозь облака взлетев наугад,
По молниям близких гроз
Попадут они в дивный небесный сад
И вернутся с букетом звёзд.
А когда вернутся - Дракон умрёт,
Но ей ли его жалеть!
Ведь из тех букетов, что есть у неё
Можно небо сложить на земле.

* * *

Каждый вечер сажусь я к окну,
Чтоб тихонько повыть на Луну,
Каждый вечер я перед сном
Становлюсь одиноким псом.

Каждый вечер моя Луна
Пьёт со мной этот вой до дна.
"Суета, - говорит, - сует…", -
И машу я хвостом в ответ.

* * *

Не в праве я быть узнанным Тобою
В неверных отражениях зеркал,
Но всё ж не зря Тебя мне предрекал
Оракул, именуемый судьбою.

Я знаю, не насытят поцелуем
Глаза Твои мой опустелый миф,
Но всё ж за жажду, каплющую с рифм,
Всяк любящий - вовек не наказуем

Тобою жить не в праве я посметь
И губ Твоих тепло не для меня,
Что сны, коль этих снов не обезболить!

И, взгляд случайный бережно храня,
Осталось лишь тобою умереть…
Так кто же мне решится не позволить!

* * *

Предутренней росою причастившись,
Предчувствием Тебя оцепенеть
И знать - прочнее в мире цепи нет,
Чем та, что я сковал, Тебе молившись.

Явив пред Солнцем лик свой потускневший,
Читать Тебя в яснейшей из картин,
И верить - тоньше лёгких паутин
Я сеть соткал в строке, Тебя воспевшей.

Но, день прожив, опять уйти туда,
Где Ты, без ловчих сетей и цепей,
Свои объятья даришь мне невинно.

Где шепчешь Ты: "До дна меня испей…"
Где нет неизмеримого труда -
Быть вне Тебя, не ведая причины.

* * *

Найди меня дыханием Твоим
Под стылой плащаницей снеговою,
Дай знак ветрам и пусть ветра отмоют
Лицо моё от слёз минувших зим.

Поверив одинокому костру,
Приди ко мне во что бы то ни стало,
В тех землях бесприютных, где устал я,
Не оставляй, но дай коснуться рук.

Пролей в меня целительный настой,
Одежды сбрось, забыв о настоящем -
И голос глаз, беззвучно говорящий,
Войдёт в Тебя звенящей простотой.

И встану я… И будет так глубок
Водоворот наш в небесах зелёных…
И где-то далеко два скорпиона
Убьют друг друга, свив тела в клубок.

* * *

Не уснуть до утра, не забыться до бледного света,
Не согреться тобою в звенящих снегах простыней
И живительной памятью нашего краткого лета
Не залить никогда убивающей жажды моей.

Не догнать, не вернуть, не коснуться губами ладони,
Не взлететь выше сосен и в травах июньских не пасть,
Не уйти по степи в те края, где атласные кони
Дарят зорям вечерним свою небывалую масть.

Не купаться в озёрах под дикою этой луною,
По звериному чуя лишь губы да рук окоём,
Не блуждать по щекам твоим тёплой водой дождевою
И в тебя не войти грозовым долгожданным огнём…

Не уснуть. Не уснуть и не юркнуть в прохладную вечность,
Чтобы там от себя схорониться хотя бы на миг…
Почему же проклятое время поэтов не лечит?
Ты не дашь мне ответа, хозяйка бессонниц моих.

* * *

Жду тебя днём и ночью,
В небе тебя читаю -
В звёздных звенящих строчках,
В облачных тёплых стаях.
Жду тебя… Так в могилах
Ждут окончанья смерти,
Так в коммуналках стылых
Ждут Письмеца В Конверте.
Жду тебя. Вижу. Помню.
Чую звериной чутью,
Руки к рассвету полню
Тихой твоею чудью…
Пальцы ползут по грифу.
Сняты остатки грима.
Жду тебя, словно рифму
К жизни, летящей мимо…

* * *

О. Белоклоковой

Уж ты, моё Солнышко, ясен-свет,
Отыщи меня в чистом полюшке,
Ладное - пригожее, дай ответ -
За какой мне грех эта долюшка?

Вьются семь тропинок у ног моих,
Вьются да влекут в разны стороны…
Присоветуй, верить какой из них,
Коль над каждой плещутся вороны.

Плещутся да каркают злобное:
"Не сыскать, - кричат, - тебе любого!
Хоть куда иди - место лобное
Будет ждать тебя, место лютое.

Хоть куда тяни злату ниточку -
Оборвётся, больно уж тонкая.
А к любви закрыта калиточка
На замок - молву злую звонкую!"

Красное моё, не оставь меня!
Расскажи, что вынется - сбудется.
Дай хоть каплю малую от огня -
Вдруг, да в ней мне милый почудится…

Так поворотись же ко мне лучом
Да умой лицо моё белое!
Я ж тебе молилась, ох, горячо,
Для тебя, родимое, пела я.

* * *

Каждую ночь ему снилось
одно и то же -
Длинный зелёный поезд
готов к отправке,
Репродуктор хрипло поёт
"Прощанье славянки",
Провожающие в спешном порядке
покидают вагоны…
Каждую ночь, во сне,
он занимал своё место,
Обменивался парой коротких фраз
с соседями по плацкарте.
Каждую ночь он знал,
что сделал Главное Дело,
Ведь главным для него было -
сесть в Поезд...
И стучали колёса,
и храпел мужичок на соседней полке,
И в голове роились
маленькие пустяковые мысли.
Он гнал их прочь,
убегал от них курить в тамбур,
Он старался думать о той,
что, возможно, его не встретит.
И каждый раз она его всё же
встречала,
Они долго-долго стояли,
вдыхая драгоценный запах друг друга,
Занимая вдвоём так много места
в своём пространстве,
Что все остальные
просто-напросто из него исчезали…
Каждое утро он поднимался
из растерзанной сном постели,
Чтобы привязать красный вязаный шарф
к холодной дверной ручке,
Соорудить на другом конце его
неуклюжую петлю
И под хлопотание старенького будильника
мучительно удавиться.
Он поступал так на протяжении многих дней,
каждое утро.
Именно так - на красном шарфе,
связанном, кажется, мамой,
Именно так - мучительно, страшно,
но, в общем, успешно…
И в каждой последующей его жизни
этот сон повторялся.

* * *

На ночной дороге лунной,
Утомлён её верстами,
Я, под шелесты июня,
Разговор завёл с ветрами.
Крикнул я степным прокудам,
В ковыли войдя, как в омут:
"Прилетели вы откуда?
Что за Родина вас помнит?"
И ветра мне отвечали,
Травы росные встревожив:
"В тех краях, где нет печалей
Мы коней своих стреножим.
Там, в седых косматых елях
Наши гнёзда тихо дремлют -
В междуоблачных пределах
Колдовские эти земли.
Там ночные хороводы
С лешаками вьют медведи,
Там живёт в озёрных водах
Рыба-Царь с глазами ведьмы,
Там стожары в лес упали,
Месяц там пасётся в поле,
Там навеки запропали
Те, кто в жёны выбрал Волю".
Стихли все ночные звуки
И ветра коней умчали,
А я лежал, раскинув руки,
Посреди степи печальной.

* * *

Катилась луна над лесом звонкой монеткой,
Падали с неба спелые яблоки звёзд
И ветер-расстрига готов был от света до света
Целовать обнажённые спины старых берёз.

За тёмной рекой колдуны с бородами седыми
Сны сочиняли в дуплах столетних дубов,
Поздняя осень касалась стопами босыми
Ломкого первого льда у речных берегов.

Предзимняя стынь выползала из дальних оврагов,
Кипели туманы в котлах опустелых лощин
И волки смотрели на небо глазами монахов,
И черти играли на дудках сухих камышин,

И не было Бога в негромком и ветхом мире,
И ангелы спали в хрустальных небесных гробах,
И юные ведьмы в избушках лесных ворожили,
И догорали созвездия в волчьих глазах.

ПЕСЕНКА ДЛЯ N.

Я постелю тебе постель
На крыше облачного дома,
Я успокою шумных птиц
И притушу ночник-Луну,
Я приложу к губам свирель -
Подарок старенького гнома
И на закат твоих ресниц
Наброшу сказок пелену.

К твоей священной наготе
Не прикоснувшись даже взглядом,
Я для тебя сыграю сон
Из разноцветных грустных нот
И в их звенящей высоте
Увидишь ты - с тобою рядом
Летит серебряный Дракон
И тишину крылами пьёт.

Он сероглаз и одинок
Среди вселенской круговерти,
Его покой так далеко,
Но словно сталь тяжёл полёт…
Он так устал искать тот срок,
Когда его в Озёра Смерти
Отправит праведным клинком
Храбрейший рыцарь Ланселот.

Дракон, неслышим, пропадёт
И в тот же миг под грохот бубнов
Родит безумный карнавал
Героев радостных картин…
И белый клоун в зал войдёт,
Когда, твои целуя губы,
Тебя во множестве зеркал
Закружит глупый Арлекин.
И ты увидишь как горят
Огни свечей в обряде вечном,
Как кожа ангелов бела,
Как с крыльев сыпется перо -
И ты умрёшь у алтаря
В хрустальном платье подвенечном
Той Коломбиной, что жила
В глазах бесчисленных Пьеро.