Виталий Юлианович Соколов - необычный человек. Он ясновидящий. Мы
с ним познакомились четыре года назад при весьма трагических обстоя-
тельствах. Я вел следствие одного загадочного преступления, по всей
видимости - убийсва, совершенного в парке имени Маяковского в городе
Екатеринбург. Материалов у нас не было никаких и расследование, по
существу, топталось на одном месте. Так продолжалось несколько меся-
цев, когда неожиданно мне стало известно, что некий гражданин Соколов,
утверждающий, что он имеет паронормальные способности, на одном из
своих показательных сеаносов, сообщил по нашему делу некоторые сведе-
ния.
Не хочу распространяться, что это было за дело потому что: во-первых,
оно все еще не закончено, во-вторых, напрямую к рассказу о необыкновен-
ных возможностях Виталия Юлиановича, как оказалось, оно не относится.
Итак, я стоял на площадке третьего этажа типового панельного дома в
середине октября вечером и звонил в дверь к Соколову. Никакого ответа
на мои звонки в квартире не было слышно, но по мельканию света в двер-
ном глазке я заметил, что за мной наблюдают.
- Кто там ?- наконец спросил из-за двери мужской голос.
- Следователь по особо важным делам Н.Н. - сказал я.- Могу я видеть
товарища Соколова Виталия Юлиановича ?
Внимательный читатель, если он посмотрел на фамилию автора, указанную
в заглавии, пусть меня извинит - это псевдоним, а не мое настоящее имя.
Еще настороженно поинтересовавшись о чем-то, человек за дверью навер-
ное решил, что я не преступник и открыл замок. Отворив дверь, он рас-
терялся, подался в сторону и в глазах его я увидел испуг. Вообще, лю-
ди часто меня пугаются, так как мужчина я, что называется - двухметро-
воростый и с каждого бока у меня подвешено по пудовому кулаку. Однако,
его испуг мне не понравился, показался подозрительным, так сказать.
Хозяин же квартиры был мал ростом, лыс, на носу его были надеты очки
с черезвычайно толстыми стеклами, а вокруг его рыхлого тела был обер-
нут короткий халат, почему-то очень похожий на женский. Шлепанцы были
обуты на босу ногу.
Я достал из кармана служебное удостоверение и протянул его Соколову,
чтобы он успокоился.
- Чем я могу вам помочь ?- спросил он, ознакомившись с удостоверением
и вернув его мне обратно.
- Хочу задать вам несколько вопросов, касающихся вашего выступления
в двадцатой школе на прошлой неделе,- сказал я.
- А что такое ?
- Можно мы с вами об этом поговорим в квартире ?
- Да, конечно. Проходите, пожалуйста,- Соколов отступил от двери и я
-вошел.
В прихожей я снял плащ , ботинки, втиснул кое-как ноги в предложенные
мне хозяином тапочки и был им проведен в комнату. Убранство этой ком-
наты заслуживает того,чтобы о нем сказать несколько слов. Прежде всего-
чего не было в ней и что есть почти у всех: не было мебельной стенки,
в которой за стеклом были бы выставлены посуда и книги, не было теле-
визора, не было столика и тумбочек, не было ка-
кой-либо кровати или дивана, а было то, чего я раньше ни у кого не ви-
дел. На стене висел разукрашенный идол, узкий и длинный, с лицом тол-
стогубым и широконосым, дающим право предполагать, что он вырезан в
Африке, налево от входа стоял какой-то топчан, застеленный байковым
одеялом и, как я заметил без простыни. Подушки на нем тоже не было.
На полу в углах комнаты столбиками лежали книги, на подоконнике в бо-
льшом деревянном ящике с землей росли помидоры, над ними для подсветки
горела лампа дневного света, подвешенная на проволоке. Возле помидор
в углу на стене висели православные иконы, под иконостасом курилась
ладанка. Пахло каким-то зельем.
В последнее время я ужасно не любил разных оригиналов - у меня были к
этому основания,- так что квартирка также очень мне не понравилась.
Мой помощник сегодня побывал в ЖКХ и принес мне оттуда на Виталия
Юлиановича следующие сведения. Ему - сорок пять лет, холост, имеет
однокомнатную квартиру полезной площадью 19,5 квадратных метра, рабо-
тает инженером в институте Метрологии, задолженности по квартплате за
ним не числится, жалоб от соседей на него не было.
Интересоваться Соколовым на его работе пока я не стал: там всегда мо-
гут найтись сострадательные личности, чтобы предупредить человека, что
им занимается милиция, мне же хотелось увидеть неподготовленную реак-
цию на мое появление.
- Присаживайтесь,- сказал Соколов, подставляя мне табурет. Я сел. Он
также уселся на свой топчан.
- Чем я могу вам служить?- спросил он.
- Я должен опросить вас в качестве свидетеля по делу об исчезновении
Анны Кондратьевой.
- Пожалуйста, опрашивайте,- сказал он, поправляя очки,- но только я не
знаю, о ком идет речь.
- Вы не знаете. Посмотрите на фотографию - вам знакомо это лицо?- я ему
подал карточку.
Он поглядел на нее и сказал:
- Да,да- я вспомнил. И что вы хотите у меня узнать?
- Прежде всего - откуда вам стало известно об ее смерти?
- Простите, я об ее смерти ничего не знаю.
- Виталий Юлианович, объясните, будьте добры: то вы говорите, что ее
нет в живых, то утверждаете, что ничего об этом не знаете-как вас по-
нять?
Соколов стал нервничать и завозился на своей кушетке.
- Как я вам объясню?- сказал он.- У меня просто есть такое предчувст-
вие, что эта девочка умерла, но что с ней случилось конкретно, я не
знаю, да и не хочу знать - это уже видимо сфера интересов милиции, а
не моя.
- Милиция этим и занимается,- сказал я.- Постарайтесь все же объяснить,
Виталий Юлианович, откуда вдруг такое странное предчувствие? Как оно у
вас появилось?
- Я говорю вам - я не знаю. Ребятишки в школе разложили передо мной ка-
кие-то фотографии, я лишь только посмотрел на одну из них, сразу решил,
что этого человека нет на свете.
- Фотография отличалась чем-то от других?
- Да, она отличалась: она была холодной.
- Другие, значит, были теплыми ?
- У живых людей всегда теплые фотографии. Если вы настаиваете, то мы
можем проверить еще раз.
Соколов попросил у меня мое удостоверение, развернул его и положил на
постель рядом с собой фотокарточкой кверху, возле него разместил сни-
мок Кондратьевой и выставил над ними свои ладони.
- Девочка холодная,- подтвердил он.
- А мой снимок - теплый ?
- Да.
- Виталий Юлианович, кроме того, что вы сказали, вы больше ничего не
можете добавить по этому делу?
- Нет, ничего.
- Тогда, Виталий Юлианович, у меня к вам - последний вопрос. Расскажите
мне, пожалуйста, в чем заключаются ваши показательные сеансы,что вы на
них делаете?
- У меня есть все нужные разрешения,- сказал Соколов,- Я закончил кур-
сы экстрасенсов в Киеве...
- Я вас спросил не для того, чтобы вас контролировать, это не моя
обязанность - просто я хочу немного для себя уяснить, что это такое-яс-
новидение,- перебил я его.
- Ну, я могу предсказать человеку что-нибудь из его будущего, или уз-
нать о его прошлом, могу определить, в какой части тела у человека раз-
вивается болезнь, чтобы он вовремя обратился к врачу. У самого у меня
нет медицинского образования, поэтому собственно диагнозов я не ставлю...
- Да, но по нашему делу, честно говоря, вы узнали немного,- отметил я.
- Если бы еще были какие-нибудь вещи,- сказал Соколов, задетый, кажется
за живое,- А так...Это ведь не от меня зависит.- Он развел руками.
- Виталий Юлианович, еще одно: не можете ли вы вспомнить, что вы делали
23 июня этого года днем ? Это было во вторник.- задал я свой главный
вопрос.
Соколов так вдохнул в грудь воздух, что я подумал, он будет сейчас
возмущаться. Очевидно, он передумал, перевел дух и спросил:
- На каком основании вы меня подозреваете ?
- Я не подозреваю вас, просто такой порядок ведения следствия в слож-
ных делах.
Подумав, Соколов сказал:
- Я, конечно, не могу вспомнить про именно этот день, но с 15 июня
по 8 июля в этом году я отдыхал в Анапе, в санатории "Судак".
- Отлично. Вы туда ездили по путевке ?
- Да.
Записав все сказанное Соколовым за время беседы в протокол, я его
попросил внимательно прочитать и если не будет замечаний, в конце по-
ставить: " с моих слов записано верно ", расписаться и указать фамилию.
Виталий Юлианович все это исполнил. Роспись оказалась у него витиева-
тая и большая.
- Интересно,- подумал я,- у него всегда был такой росчерк, или он его
придумал себе после курсов, в ожидании известности и автографов ?
Перед тем, как покинуть подозрительную квартиру, я договорился с хо-
зяином, что через два дня он придет ко мне в кабинет к девяти часам
утра, чтобы осмотреть кое-какие дополнительные материалы по следствию
о Кондратьевой, а заодно - сделать свои замечания по некоторым другим
делам, которые я веду. Соколов согласился на эту просьбу удивительно
охотно.
На следующий день мой помощник Петренко уже был в Анапе и докладывал
мне оттуда по телефону: действительно, Соколов в тот заезд, о котором
он мне сказал, отдыхал в санатории по путевке, купленной через турбюро
"Спутник", он запомнился всему персоналу санатория его выступлениями
по ясновидению, которые он давал каждый вечер - общие показательные
сеансы - бесплатно, а индивидуальные - по 10 рублей с человека, причем,
по мнению некоторых лиц из персонала, он из Анапы не отлучался, по
крайней мере - надолго. До 8 июля он билетов в Аэрофлоте не покупал,
вылетел вместе со всей группой домой восьмого числа.
Итак, последняя паутинка в деле несчастной девочки также оборвалась.
Сначала я не хотел сообщать, что это было за преступление, но сейчас
все-таки думаю это сделать. И вот почему. Хотя дело еще не закончено,
но я больше в этом следствии не участвую, и мне кажется, оно к моему
сожалению, скорее всего так и не будет завершено никогда, кроме того,
и правда, мой рассказ может быть кого-то предупредит.
Я начну по-порядку.
В июне 91 года в двадцатой школе действовал летний оздоровительный
лагерь. В лагере этом днем отдыхало 86 детей, они были разделены на
четыре отряда; в каждом работала вожатая и воспитатель - педагоги этой
же школы. Возраст детей был различный - от 7 до 13 лет. Они приходили
в школу к 9 утра, завтракали, между завтраком и обедом устраивались
экскурсии в театры и в музеи, либо какие-нибудь конкурсы; после обеда -
до 2 часов был "тихий час", потом - полдник, снова - игры, и с пяти
часов школьники начинали расходиться домой. Некоторых часов в шесть
забирали из лагеря сами родители.
23 Июня в отряде со странным названием "Буммеры" в половине пятого
осталось только двое детей: Светлана Петухова, 9 лет и Анна Кондратье-
ва. Тогда никто, впрочем, не называл ее Анной, а просто - Аней, также
как теперь почему-то она на всех бумагах значится только Анной.
Этой Анне было в том году 10 лет. Вот что мы выписали из ее медицинс-
кой карточки: рост 1 м 20 см, вес - 38 кг, телосложение среднее, физи-
ческих и психических паталогий не имеет. Кроме того, мы выяснили из оп-
роса знакомых и ее родных, что волосы у девочки русые, остриженные до
плеч, глаза карие, особых примет не имела, была одета в тот день в са-
рафан, сандалии и гольфы. Родители Анны - мать - служащая, отец - шо-
фер, брак их зарегистрирован, живут вместе. Анну обычно забирала из
лагеря ее мать.
С детьми осталась воспитатель - учитель истории Серафима Яковлевна
Журавель, педагог с большим стажем не замужем, сын служит в армии.
Вожатую она отпустила.
День был солнечный, очень теплый и учитель с девочками надумали схо-
дить в парк Маяковского. Двадцатая школа хотя и построена в централь-
ном районе города, но от нее до парка - пять минут неспешной ходьбы.
Дойдя до конца улицы Щорса, учитель и дети перешли по мостику речку и
вошли в парк.
Может быть, кто-то не знает, что это за парк? Я поясню. Это сосновый
лес, стоящий на холмах по левому берегу мелкой речки Исеть, протянув-
шийся в длину вдоль этой речки на пять километров и на два-в ширину.
От центрального входа в парк и от того входа, которым вошли девочки с
Журавель,в лесу проведены асфальтовые дорожки, пересекающиеся возле
аттракционов.Этих аттракционов примерно два десятка. Около них над пар-
ком возвышаются колоссальные два "чертовых" колеса, - одно из которых
сломано, другое работает. Придя к аттракционам, учитель купила на свои
деньги детям билеты на карусель и качели, и села на скамейку, с которой
ей было видно девчонок. Все было благополучно. Через полчаса они соб-
рались возвращаться. Однако, решили перед этим сходить в туалет.
Женский туалет в парке Маяковского кирпичный, размером три на пять ме-
тров, без закрывающихся кабин. От аттракционов он удален метров на две-
сти по одной из аллей.
Аня в туалет не хотела, и ее оставили возле него на дорожке одну. Когда
учитель и Света Петухова вернулись, Аня дожидалась их на прежнем месте.
Неожиданно она заявила, что ей тоже захотелось сходить. В туалете нико-
го не было, поэтому Серафима Яковлевна не стала ее провожать.
Прошло примерно пятнадцать минут, девочка не возвращалась и Журавель
решила узнать, в чем дело. Войдя туда, она не нашла там Аню. Помещение
было пусто. На стене, противоположной от входа виднелась полоса мокрой
крови.
Дальнейшие действия Серафимы Яковлевны были такие: она выбежала из ту-
алета, закричала: "Аня!", забежала за его заднюю стену,смотрела в лес,
но никого между соснами не увидела, затем она обежала здание и, крича
имя девочки, вбежала в мужской туалет - он пристроен к женскому с общей
глухой стеной между ними. Этот туалет был тоже пуст. Выскочив из него,
крича и рыдая она побежала к аттракционам, где были люди. Света Петухо-
ва в ужасе бежала следом за ней и визжала. Спустя короткое время, возле
туалетов собралась толпа, пришел дежурный милиционер, сообщил о случив-
шемся в дежурную часть.
Через полчаса в парк прибыла оперативная следственная группа, в состав
которой входил кинолог с собакой-ищейкой. Было проведено обследование
места происшествия и прочесывание с собакой окресной территории леса.
Девочку не нашли. В выгребной яме обнаружили безымянный отрезанный па-
лец детской руки.
Нас подключили к проведению следствия на другой день.
Вещественных улик в этом деле было лишь две - кровь на стене и отрезан-
ный палец. В обоих случаях группа крови совпадала с группой крови Анны
Кондратьевой. Кроме этого не было больше ничего, были одни лишь вопросы.
Прежде всего, если это сделал маньяк, то где он скрывался?
Совершенно исключено, чтобы Журавель и Петухова его не заметили:
комнатка слишком мала. Кто-то мог туда зайти после того, как учитель
и девочка вышли и перед тем, как туда вошла Аня. Однако, зачем было так
делать? Предположим,бандит не напал на взрослую женщину с ребенком,
потому что побоялся, что это не обойдется без шума, его наверное
больше устраивала одиночная жертва. Быть может, после того, как Жу-
равель вышли и до того, как они дошли до Анны - это приблизительно
25 метров, преступник успел забежать в туалет и стал там ждать.Но опять
ведь могла придти взрослая женщина, и не одна. Что туда сейчас отпра-
вится Кондратьева, он конечно, не знал. Как бы он поступил, если б сра-
зу вошло несколько женщин ? Может быть, он стал бы разыгрывать из себя
пьяного, притворился бы, что он ничего не понимает - и вышел. Мы опро-
сили всех работников парка, не было ли за последние месяцы слышно о
таких случаях ?
Выяснили, что - нет.
Войти туда после Ани никто так же не мог, потому что Журавель постоян-
но поглядывала на дверь и никуда не уходила. Тем более никто не мог бы
незаметно из туалета вынести девочку.
Прорабатывались и другие версии проникновения: через форточку и через
выгребную яму.
То, что бандит мог пролезть через форточку нам показалось совершенно
невозможно: эти форточки хотя и без стекол, однако не настолько вели-
ки, чтобы через них можно было быстро залезть, вынести кого-то и еще
успеть скрыться; главное же - форточки женского отделения смотрят на
ту тропинку, где были женщины, и они просто не могли не заметить, если
бы началось какое-нибудь движение возле них.
Оставалось считать, что преступник проник в женский туалет через от-
верстие из сливной ямы: эти отверстия какой-то продолговатой формы и
через них можно, в принципе, пролезть мужчине хилого телосложения.
Сливная яма в обоих туалетах общая.
Предположим, что этот тип оглушил или убил девочку, опустил ее через
отверстие в яму, слез туда сам, вылез с другой стороны, вытащил девоч-
ку и скрылся с ней в лес. Это не кажется невероятным - невероятно дру-
гое: на полу в туалетах после этого должно было остаться огромное коли-
чество следов, но их не было.
Предположим еще, что этому сукину сыну удалось как-то проделать все
это без следов - но тогда приходится также предположить, что все это
преступление было рассчитано на то, что бандиту попадет в руки именно
ребенок или молодая женщина, потому что женщину совсем не каждой ком-
плекции можно было протащить через эти люки. Если так, то откуда он
мог узнать, что зашел ребенок и что он один ? Ведь это не так часто бы-
вает. Может быть, такой случай мог представиться раз в неделю, или и
того реже. Если же это было дьявольское стечение обстоятельств, и не-
коему бешеному уголовнику только что пришло случайно в голову попасть
к женщинам, его заметила Аня, и он, чтобы она не закричала, ее убил,
чтобы самому скрыться - тогда зачем ему было брать на себя такие зат-
руднения - ее уносить ? И куда он так быстро мог ее спрятать ? Мы про-
чесали с собакой весь парк, но ничего не нашли. Что если ее из парка
вывезли на машине ? Но бомжи и подобные им личности, как правило, на
машинах не ездят, тем более - по парку.
Кроме того, в этом плане есть одна существенная деталь - во время его
выполнения в мужском туалете тоже никого не должно было быть, что от
бандитов никак не зависело.
Что, если у преступника еще был сообщник ? Но это тоже ничего не объяс-
няет.
Словом, спустя четыре месяца, мы знали о том, что стало с бедным ребен-
ком и что означает отрезанный палец в яме не больше, чем в июне.
Среди прочих версий мы отработали и возможную месть девочке со сторо-
ны учительницы по какой-нибудь невероятной причине - и тоже безрезуль-
татно. Были еще версии, о которых мне даже не хочется говорить.
Наконец, пришлось признать, что наше расследование попало в тупик.
Мы по два раза опрашивали всех, кто знал Аню, или хотя бы когда-ни-
будь с ней общался, в надежде получить хоть какую-то зацепку - беспо-
лезно.
Помню свой разговор с директором двадцатой школы в сентябре месяце.
Я нечаянно пришел в школу в перемену, когда в ней царила что называ-
ется - свистопляска, то-есть - крики, беготня, визг молодежи обоего
пола всех возрастов и размеров. По лестнице и по всем четырем этажам
толпы людей - мне до пояса - куда-то во все лопатки неслись.
К моему настроению больше бы подошли задумчивые, грустные лица, тиши-
на, сменный караул возле портрета Кондратьевой. Я, конечно, понимал,
что здесь - дети, и что печали надолго тут быть не может, однако об-
становка эта меня шокировала.
Лидия Сергеевна, директор школы, была в том возрасте, который далеко
уже перевалил за бальзаковский, тем не менее, одно из общих мнений
учителей и даже родителей про нее было - Лидия Сергеевна - очень увле-
кательная женщина, второе общее мнение состояло в том, что Лидия Серге-
евна любит до восторга свой предмет - русский язык и литературу,- так
что я затруднялся понять, как она при такой тяге к предмету, соглаша-
лась еще урывать от него время для директорства, а директорстовала она,
как я знал, уже довольно давно.
В кабинете директора, на лице Лидии Сергеевны, я нашел то, чего хоте-
ла моя душа: задумчивость и печаль.
- Это ужасно ! Ужасно !- произнесла Лидия Сергеевна, когда я объяс-
нил, кто я, и почему я пришел.- Так погибнуть среди бела дня ! Я слы-
шала, что там даже были расчлененные останки ?! Какое чудовищное, не-
человеческое злодейство ! Ведь это же надо, какие есть еще выродки -
напасть на ребенка ! Конечно, раньше случалось, что у нас иногда гиб-
ли школьники: несколько случаев, что дети попадали на улице под маши-
ну, два наших выпускника погибли в Афганистане, но чтобы - такое !..
Я задал ей заранее приготовленные мной вопросы про Аню, про Свету Пе-
тухову, про Серафиму Яковлевну Журавель. Лидия Сергеевна подробно отве-
тила и затем предложила:
- Вы знаете, я подумала, что было бы неплохо, если бы вы или кто-ни-
будь из ваших сотрудников провели среди наших детей небольшую беседу
о правилах поведения на улице и вот в таких опасных местах, как этот
парк - может быть, это кого-то обережет от неосторожного шага.
- Никакое место в нашем городе само по себе не является ни опасным,
ни безопасным. Какие им дать инструкции ? Чтобы они не ходили в туалет?
- Может быть, такая беседа будет все же полезной. Столько развелось
разных бандитов. Вы меня извините, но такое впечатление - что милиция
совсем их не ловит.- Она на меня посмотрела так, как будто я по ее по-
нятиям был должен сейчас выбежать на улицу, и хватать этих преступни-
ков слева, справа.
- Вы знаете, Лидия Сергеевна, меня всегда очень смущает мысль, что
все бандиты когда-то ими не были...Хорошо. Я к вам пришлю лейтенанта
Петренко: он у нас большой мастер читать лекции.
- Спасибо...Признаться, в этом деле угнетает еще и то, что даже венки
на могилу девочки не знаем куда положить.- Вздохнула директор.
- Скажите, Лидия Сергеевна,- машинально спросил я,- это по вашей спе-
циальности: слово "венок" происходит случайно не от слова- "вина" ?
Лидия Сергеевна энергично встала из-за директорского стола, вынула с
книжной полки справочник, поглядела в него и сказала:
- Вы знаете, в словаре Даля, оказывается, вообще нет этого слова, но я
думаю, что это происходит от слова "венчик","венец". Она задумалась и
произнесла:
- Вы только послушайте, как это красиво звучит: подвенечное...
Виталий Юлианович не заставил два раза себя приглашать: через два дня
ровно в девять часов он сидел у нас в кабинете.
Он был рад, что органы правопорядка наконец-то обратились к нему, по-
тому что способствовать обществу очистить себя от преступников - есть
святая обязанность каждого гражданина, тем более такого, кому от бога
вручен какой-либо талант - это все не мои фразы, а господина Соколова.
- Очень доволен, Виталий Юлианович, что мы сразу нашли с вами взаимопо-
нимание,- сказал я,- У нас иногда бывают моменты, в которые заговоришь
не то что с ясновидящим, а хочется сказать несколько слов напрямую богу.
Надеюсь, что ваши способности нам помогут в наших проблемах. Если вы
не будете против, давайте проведем эксперимент: я ознакомлю вас с мате-
риалами из наших дел, а вы выскажите по ним ваши заключения. Мой помощ-
ник Петренко будет вести протокол.
Конечно, Соколов был не против. Я с него взял слово, что он кое-какие
происшествия, о которых узнает у нас, не станет нигде упоминать, в свою
очередь он у нас попросил:
-...Я прошу у вас разрешения использовать результаты тех опытов, кото-
рые вы мне разрешите разгласить, в качестве примеров на моих сеансах,
и прошу вас сделать для меня выборку таких опытов из этого протокола,
подписанную вами и Петренко.
Нечего было возразить - и я согласился. Таким образом, расставив все
точки над "и", мы приступили к нашим испытаниям.
Я достал из сейфа и разложил перед Соколовым на столе полиэтиленовые
пакетики с вещественными уликами по одному, уже раскрытому мною делу.
В первом пакете была заколка для волос и "невидимки", в другом - кухон-
ный нож, в третьем был помятый окурок со следами губной помады на нем.
Виталий Юлианович вынул из кармана свои огромные очки, одел их и пре-
дупредив, чтобы мы не мешали ему минут пять, начал не отрываясь смот-
реть на эти пакеты. Он сидел неподвижно, выглядел черезвычайно сосре-
доточенным и я заметил, что он не моргает. Мой помощник склонился над
протоколом, пока не записывал ничего, и набычившись ухмылялся.
Я приготовил для показа экстрасенсу вещи по четырем делам, нарочно
чередуя завершенные с теми, по которым еще шла работа, в расчете на то,
что Соколов нас быть может - а чем черт не шутит - наведет на какую-
нибудь мысль, по раскрытым же делам можно будет сразу оценить, нас-
колько стоит доверять его сведениям.
Прошло между тем уже не пять минут, а все десять, я позволил себе яс-
новидящего прервать:
- Виталий Юлианович,- сказал я,- может быть, пока хватит ? Если вы
что-то узнали, давайте это запишем.
Соколов очнулся, посмотрел на меня, как-будто не сразу соображая, где
он находится, и пробормотал : Да, да.
- Что вы нам можете об этом сказать ?- спросил я у него.
- Кажется, эти предметы связаны с каким-то убийством,- сказал Соко-
лов,- я видел на ноже кровь, вернее - он валялся в луже крови, на по-
лу и пол был покрыт линолеумом, рядом с лужей лежал человек, мужчина
примерно 25 лет, черноволосый, я видел очень отчетливо, какое у него
лицо, вся эта кровь вытекла из него...
- Так, дальше,- поторопил я.
- Когда я посмотрел на заколку, я увидел, как к волосам женщины тянут-
ся мужские руки, хватают за волосы, и даже я почувствовал боль, но ли-
цо женщины я не разглядел - вы меня отвлекли, и того, кто ее обидел я
тоже не видел.
- Это - все ?
- Да... Что вы на это мне скажете ?
- Ну что ж, не так плохо. Вы не смогли бы теперь посмотреть, что там
произошло: кто схватил кого, кто был зачинщиком и кто ударил этого че-
ловека ножем ?
- Товарищ следователь, вы немного меня недопоняли,- сказал Виталий
Юлианович,- ведь я смотрю не в окно - я считываю информацию, которая
записана на этих вещах, и от меня нисколько не зависит, что на них за-
печатлено, а что - нет: это как-бы магнитный оттиск биополя людей, ко-
торое они излучали. Очень сильные эмоции обычно записываются на окру-
жающие предметы - страх, боль,- я их могу считать более или менее под-
робно, но дополнить, к сожалению - не могу.
- Хорошо,- сказал я,- теперь можете послушать, что там случилось.
Я открыл папку с уголовным делом и прочитал Соколову:
- Первого мая на некой квартире собрались, чтобы отметить праздник
две пары, не важно как именно их зовут, назовем их, скажем: А,В,С и Д,-
все четверо незамужем и не женаты. После распития спиртных напитков,
дамы А и В между собой поссорились и у них началась драка, гражданин
С, по его словам, пытался сцепившихся дам разнять,- вы это, наверно, и
видели; после чего молодые люди также между собой подрались. Наконец,
одна пара, рассердившись на негостеприимных хозяев, ушла. По дороге
они подумали, что надо вернуться, чтобы забрать невыпитую водку, кото-
рую они к началу застолья с собой приносили. Женщина осталась на улице,
мужчина зашел в квартиру, потребовал свою водку, хозяин стал его вытал-
кивать обратно, опять началась потасовка, из кухни выбежала сожитель-
ница хозяина квартиры - дама А,- с кухонным ножом в руке, которым она,
как она утверждает, на кухне резала хлеб. Гость, заметив этот нож, ре-
шил, что она бежит его убивать, ему удалось выбить нож ногой из рук
женщины, после чего он сам овладел им и ударил этим ножом хозяина -
гражданина Д. Вот что у них там произошло.
- Ну и как вы расцениваете мой рассказ ?- осторожно поинтересовался
ясновидящий.
- Как вам сказать... Детали вы увидели: линолеум, нож,.. но полной
картины преступления, к сожалению, не дали...
- Товарищ следователь, это не от меня зависит.
- Да, да - я понял. Давайте, если не возражаете, посмотрим материалы
по другому делу.
Я разложил перед Соколовым новые предметы и мы опять на десять минут
замолчали. Про этот опыт говорить я не стану, так же как не стану и
давать оценку нашему экстрасенсу в этом опыте - это дело доводил до
конца уже не я, а другой следователь, и я не владею по нему всей ин-
формацией, на тот момент оно было еще в работе.
На третьем сеансе Виталий Юлианович правильно угадал место, где слу-
чилось преступление - берег озера Чусовское, сказал, что он видит у
костра людей, описал их приметы, причем очень точно рассказал, как вы-
глядел преступник.
Соколов был весьма удовлетворен, когда я подвел результат по этому
раскрытому делу.
Последним было мной намечено для показа экстрасенсу дело Ани Кондрать-
евой. Я достал из сейфа и поставил перед Соколовым пузырек, в котором
плавал заспиртованный палец.
- Господи,- сказал Виталий Юлианович, приложив руку к груди,- это же
от ребенка ?
- Да. Что вы об этом скажете ? Пожалуй, потом мы закончим.
Экстрасенс снова долго смотрел на пузырек, затем рассказал, что он
видел большую комнату, много людей, по-видимому, гостей - все они улы-
баются. Увидел он еще детскую руку, на которую надевали колечко.
Я отошел от стола, достал из шкафа несколько лежавших там фотоснимков,
смешал их с тремя фотографиями из дела Кондратьевой и показал все эти
фотографии Соколову. Он очень быстро и верно указал на снимках мать и
отца Ани, и сказал, что он их видел среди тех людей в комнате. Однако,
ничего, относящегося к преступлению Виталий Юлианович не узнал.
- Как же так, Виталий Юлианович,- спросил я у него,- кажется, что вы
объясняли: на предметы записываются только страх и боль - а здесь ко-
лечко какое-то ?
- Ну почему обязательно - боль, я про это не говорил, просто должно
быть исключительно сильное чувство - видимо, здесь была очень сильная
радость.
- Когда отрезали палец, должно было быть чувство не менее сильное,-
подал реплику с места до сих пор молчавший Петренко.
Соколов посмотрел на него и пожал плечами:
- Может быть, ребенок уже был без сознания,- сказал он.
- Виталий Юлианович,- сказал я,- мы проверим, спросим у родителей
девочки, был или нет такой случай, я пока ничего не могу сказать.
Мы завершили наши эксперименты и Соколов получил ту выписку из про-
токола, о которой он нас в начале просил. После того, как мы с лейте-
нантом поставили наши подписи, Виталий Юлианович неожиданно меня по-
просил написать еще отдельную бумагу с моим мнением об эффективности
работы ясновидящего в этих опытах. Я задумался.
- Видите ли, Виталий Юлианович,- сказал я ему,- Такую бумагу я вам,
конечно, с удовольствием напишу, но у меня остались кое-какие сомнения.
- Какие ?- спросил экстрасенс и как будто обиделся.
- Может быть, мы проведем с вами еще один маленький сеанс, чтобы уже
я сам во всем окончательно убедился ?
Соколов согласился, и мы условились, что он снова придет в конце не-
дели.
Сомнения у меня были такие: вся атмосфера в кабинете уголовного сле-
дователя располагает на мысли о преступниках, к тому же здесь были
предъявлены и разные предметы, относящиеся к убийствам,- словом, это
все заставляло фантазию работать в одном направлении, мне же захоте-
лось проверить Виталия Юлиановича на чем-нибудь неожиданном, сбить его
со следа, чтобы уже надежно узнать, на самом деле он видит, или просто
очень удачно сочиняет. Я однажды был на концерте Юрия Горного и был
свидетелем, как он отгадывал мысли зрителей, хотя, как он объяснял в
конце выступления, он никаких мыслей не слышал, а очень внимательно
следил за эмоциями людей и по незаметным для нетринированного глаза
приметам решал, о чем эти люди могут думать. Я побоялся, что и здесь
может быть какой-нибудь такой фокус, а помогать господину Соколову мо-
рочить публику по 10 рублей с человека, мне не хотелось.
Вместе с тем, если окажется, что Виталий Юлианович действительно на
что-то способен, это могло быть очень полезным в такой работе, как
наша. Поэтому я не пожалел времени и пошел на другой день в краевед-
ческий музей. Там я попросил у заведующей мне выдать череп питекант-
ропа, который я однажды видел у них в экспозиции.
- Посмотрим,- решил я,- какие линолеумы вы придумаете теперь, любез-
ный ясновидящий, какие вам примечтаются кольца ?
Заведующая очень удивилась такой необычной просьбе, я сочинил для
нее какое-то объяснение, может быть - и не очень правдоподобное, кро-
ме того, авторитет моего удостоверения в очередной раз мне помог - за-
ведующая, взяв с меня расписку, в которой я указал кроме всего прочего
и мои служебные координаты, позвонила, чтобы к нам принесли этот череп.
Вблизи он оказался - местами темно-желтый, местами - почти черный и
очень напоминал цветом и увесистостью обожженный биллиардный шар.
Челюсти у черепа на месте не было, но сам он был почти целый. Для
своего возраста - 160 тысяч лет, он удивительно хорошо сохранился. На
обратной стороне у черепа был нарисован краской музейный инвентарный
номер.
Питекантроп - это та обезьяна, которая на эволюционной лестнице ближе
всех стоит к человеку. Я читал, что с этими питекантропами произошла
какая-то не совсем понятная вещь: они вдруг ни с того - ни с сего, ста-
ли мутировать, и за очень короткий по эволюционным меркам срок, тысяч,
скажем, за тридцать, превратились в людей. Причем считается, что в лю-
дей они превратились не сразу, а что между ними должен был быть какой-
то промежуточный полузверь - получеловек симекантроп, но вот стран-
ность: имеется во множестве ископаемых останков древнего человека и пи-
текантропа, а этого симекантропа ни разу так и не обнаружили.
Конечно, для любого специалиста сразу бы стало понятно, что перед ним
кости не человека, но сказать по правде, от человеческого он не так уж
и отличался, и еще я понадеялся, что Соколов в своем институте Метро-
логии антропологию не изучает наверняка.
На нашей следующей встрече с Виталием Юлиановичем, я ему подал череп
обезьяны, как прошлогодние останки сгоревшего человека.
Очевидно, он поверил, надел на нос очки и старательно уставился на
кость.
Я не засекал, сколько прошло времени, может быть минут пять, когда
я заметил, что с нашим экстрасенсом происходят непрятности: он очень
сильно побледнел, на лбу у него выступила испарина, Соколов судорожно
потянул узел галстука у себя на горле, но не ослабил его, а вместо
этого стал валиться набок со стула. Я не успел его подхватить, и он
упал, стукнувшись головой о пол. Петренко сегодня был на задании, мы
с Виталием Юлиановичем находились в кабинете одни.
Я подбежал к Соколову, перевернул его на спину, распустил узел его
галстука, схватил со стола графин с водой и с ладони брызнул воду на
лицо Соколова. Я уже думал начать делать экстрасенсу искуственное ды-
хание, когда он открыл глаза.
- Что с вами, Виталий Юлианович ?- спросил я, стоя возле него на ко-
ленях,- Вы сегодня себя плохо чувствовали ?
Сначала он не отвечал мне, сел, оглядывая стены кабинета, и на его
лице почему-то ясно проступило чувство удовольствия, особенно необъяс-
нимое, если принять во внимание состояние, в котором он находился.
- Так это померещилось мне,- сказал он.
Постепенно он пришел в себя, успокоился и пересел с пола обратно на
стул.
- Что с вами случилось ?- спросил я.
Этот простой вопрос его отчего-то смутил.
- Не знаю, я не могу этого понять. Так, ерунда какая-то причудилась.
- Расскажите.
Как ни неприятно, видимо, было Соколову рассказывать, но и отказываться
было тоже неудобно. Ясновидящий попил из стакана, надел подобранные с
пола очки и смущаясь мне поведал такую историю.
Когда Виталий Юлианович начал смотреть на череп, он очень удачно и быс-
тро вошел в транс, то-есть не стал замечать ничего, кроме него, потом
он как бы заснул, а пробудился он оттого, что все тело у него зудело и
щипало, он открыл глаза, однако, к своему удивлению ничего не увидал.
Было темно.
-Свет, что ли выключили?- подумал экстрасенс, и вдруг понял, что он не
видит из-за того, что его глаза смотрят на какую-то каменную стену, а
вокруг, и правда, было темно.
Виталий Юлианович захотел обернуться на том твердом лежаке, на котором
он почему-то лежал,- и вдруг вместо этого он быстро сел, зарычал и впил-
ся зубами себе в руку. Он ощутил одновременно: боль в руке от сильного
укуса, какую-то длинную и очень шершавую шерсть во рту, и расширяя нозд-
ри впахнул в себя дух этой же шерсти, в которую утонул его нос. Она
пахла потом и словно бы псиной, была солона на вкус, и очевидно запач-
кана землею или песком.
Сам себе удивляясь, ясновидящий стал клацать зубами по ремку этих гус-
тющих волос, выросших у него на руках и высасывать из него насекомых.
Испытывая сильное отвращение, Виталий Юлианович попытался прекратить
это занятие, однако не он, а кто-то другой - он теперь почувствовал
это,- продолжал со злостью и дикой страстностью процеживать отврати-
тельную шерсть между зубами. Самое же неприятное состояло в том, что
он, Виталий Юлианович, представлял собою часть этого непонятного чудо-
вища и при огромном своем желании, все-таки не в состоянии был от него
отделиться. Все чувства и все эмоции зверя проникали сквозь ясновидяще-
го и делались его собственными чувствами и эмоциями. Они заполоняли его,
и только в те мгновения, когда они ослабевали, в Виталии Юлиановиче
проявлялись человеческие ощущения - в основном, отвращение, возбуждение
и страх.
Заглушив своими укусами ноющую боль от укусов насекомых, зверь - и од-
новременно он же и человек мало-помалу успокоился и осмотрелся по сто-
ронам.
Он сидел в конце пещеры, небольшая брешь вдалеке была окрашена светом
начинающегося утра, вокруг на каменном полу, покрытом слоем грязи, ле-
жали вповалку скорченные большие тела, слышалось с разных сторон похра-
пывание, сопение и приглушенные стоны. Воздух в яме скопился вонючий,
спертый - Виталию Юлиановичу очень захотелось пить. Зная, где он может
найти воду, Соколов перевернулся на четвереньки и поднялся на ноги.
У Виталия Юлиановича теперь было другое тело: гораздо мускулистее и
шире в плечах. После нескольких осторожных шагов, Соколов понял, что
у него сильно болит колено левой ноги, болит так, что на левую ногу
он почти не может приступать. Экстрасенс остановился и положил на ко-
лено свою длинную руку - для этого ему не пришлось даже нагибаться:
он и так шел, словно прихваченный ревматизмом. Колено было опухшим,
размером с голову взрослого человека, и тоже, к удивлению Виталия
Юлиановича, обросло жесткой шкурой.
Наконец, доковыляв на двух руках и на правой ноге до дыры, Соколов
вытянул себя за крайний камень из пещеры наружу.
Два косматых чудовища, отдаленно напоминающие людей, дежурили возле
лаза в логовище и с ненавистью посмотрели на Виталия Юлиановича. От их
взгляда тоскливо сделалось в груди у ясновидящего. Он потащился по об-
рошенной траве, сел в стороне от них, прислонившись спиной к сосне и
стал слушать звуки и втягивать запахи.
Очевидно, никакой опасности не было, потому что Соколов поднялся на
четвереньки и поплелся дальше. Пещера, в которой жили питекантропы,
находилась на склоне невысокой горы. Пробравшись по прозрачному сосно-
вому лесу к ее подножию, Соколов нашел родник. Почва около ручья была
утоптана племенем. Виталий Юлианович наклонился к воде, погрузил в нее
свои мохнатые мускулистые щеки и отфыркиваясь начал всасывать жидкость.
Утолив жажду, он вдруг почувствовал давний, ставший уже привычным го-
лод. Надеясь подобрать какие-нибудь отбросы, животное побрело наискось
вверх по склону. Нора племени осталась в стороне и ниже по уровню.
Дойдя до скалистого утеса, ясновидящий стал нюхать землю, отыскивая
пищу. Здесь была яма, в которой питекантропы держали пойманных зверей -
больной Виталий Юлианович разыскивал остатки корма, который обычно ки-
дали плененным. Ему на этот раз не повезло. Он нашел только раскрошен-
ный мосел и погладал эти сухие косточки, однако спазмы в животе ими
нисколько не унял. Тогда он начал искать коренья, разрывать дерн и,
набредя на молодую сосенку, объел ее свежие побеги. Питекантроп был
беспокоен и раздосадован: он очень хорошо помнил, где он мог бы найти
для себя вкусную еду, но не смел ее тронуть. Кое-как наевшись, он сел
отдохнуть возле ямы.
В глубине ямы что-то зашевелилось, Виталий Юлианович лег на живот
и поглядел туда.
Счастье уже давно отвернулось от племени. В яме находился самый жал-
кий улов, который только можно было придумать. На дне сидел, сжавшись
в комочек, маленький питекантропчик. Он был очень похож на тех двух
зверей, которых Соколов недавно встретил у входа. Несмотря на младен-
ческий возраст, тело и морда у него были покрыты шерстью, лоб был ско-
шен, челюсти вытянуты вперед. Пленник поднял голову и взглянул вверх.
Выражение его глаз поразило Виталия Юлиановича: он привык видеть ожес-
точенность в таких глазах, сверкавших на него из-под меха, и в послед-
нее время очень боялся их. Эти же глаза на него смотрели с тоскливой
мольбою.
Инвалид отслонился от обрыва и сел, прислушиваясь к тому, что дела-
лось у него на сердце и что-то словно соображая.
Неожиданно он поднялся на искалеченные ноги, взял с земли тонкую ле-
сину и опустил конец ее в яму.
Разные чувства боролись в звере, когда он это проделал. Расчетливый
Виталий Юлианович, поселившийся в нем, кричал ему изо всех сил так не
поступать, но голос экстрасенса заглушал и топил чем-то удовлетворен-
ный рык питекантропа.
Мальчишка, сидевший в ловушке, быстро выбрался по стволу, и не огля-
дываясь на своего спасителя, бросился со всех ног от ямы.
Он стал уже еле виден между деревьями, когда Соколов услыхал у себя
за спиной ярый вскрик, кто-то его пихнул в плечо, и он повалился. Па-
дая, он увидел старую самку, с которой он долго жил. Она перепрыгнула
через него и побежала догонять ребенка. Питекантроп вытянул свою руку,
чтобы ее зацепить, но уже не достал, тогда он вскочил и преодолевая
сильнейшую боль, начал бежать за ней следом. Его охватила паника от
мысли, что старуха поймает детеныша, он на мгновение вспомнил его умо-
ляющие глаза, представил, что с ним может стать и жалость вдруг отоз-
валась в нем такой мукой, что обезьяна задохнулась и потеряла сознание.
- Надо же, какая блажь пришла в голову,- сказал Виталий Юлианович и
вздохнул,- Я не понимаю, почему этот опыт мне не удался - такого со
мной еще не было.
Он выглядел удрученным.
- Давайте еще один раз повторим,- попросил он,- Я уверен, что на этот
раз все будет нормально.
Ясновидящему так хотелось доказать свой класс, что он даже еще не ус-
покоившись от пережитых впечатлений, снова сел напротив черепа и стал
на него глядеть. Я подумал, что опять может произойти какая-нибудь
неожиданность и не отходил от Виталия Юлиановича.
Через пятнадцать минут экстрасенс отвел глаза и растерянно посмотрел
на меня.
- Опять были какие-то обезьяны,- обескураженно произнес он, и на мою
настойчивую просьбу неохотно рассказал мне следующее.
Он испытал опять пробуждение в пещере, увидел двух сторожей у лаза,
снова он высвободил ребенка и опять перепрыгивала через него старая
самка, гонясь за питекантропом, и он терял сознание. Затем он увидел
себя уже сидящим в пещере. С треском горел костер из сухих веток, от
чего дыма было мало, но было жарко. Впрочем, близко к костру ему не
дали подсесть, и он жался возле стены, с завистью и обидой посматри-
вая на сидевших у огня женщин и детей. Все мужчины ушли на охоту, ос-
тался лишь бесполезный калека Виталий Юлианович, питекантропихи озлоб-
ленно щерились на него и не подпускали к еде.
Старая самка, давняя жена питекантропа, которого из себя представлял
Соколов, находилась неподалеку от него. Виталий Юлианович посмотрел
на нее и к своему изумлению поймал на себе ее взгляд, не дикий и злой,
но почти как у того затравленного ребенка.
Этот взгляд говорил ему то, что он и сам хорошо знал:
- Ты отпустил нашу единственную добычу. Знаешь, что это для тебя бу-
дет значить, если охотники снова придут сегодня пустые ? ты окажешь-
ся на его месте.
Больной питекантроп вдруг понял, почему он так часто предпочитал эту
женщину, когда был здоров и силен, хотя рядом всегда было много моло-
дых и алчущих, чтобы он поделился с ними дичью.
Виталий Юлианович и его жена долго смотрели, печальные, друг на друга,
и потом отвели глаза.
На этом видение экстрасенса закончилось.
- Что-то нынче ничего путного не выходит,- сказал Соколов и неуверен-
но добавил,- если вы не против, давайте не будем это записывать в про-
токол.
Я поглядел на его помятый, разъерошенный вид и ответил: Как хотите,-
мне ей-богу, не хотелось сегодня иметь с ним объяснения о моем подлоге.
Написав эти строки, я должен в очередной раз извиниться перед Вита-
лием Юлиановичем Соколовым и подтвердить: после этого сеанса я для се-
бя однозначно решил, что Виталий Юлианович - ясновидящий и ни в коем
случае - не мошейник.
К сожалению, все, о чем мне рассказал в последнюю встречу экстрасенс,
проверить никак нельзя, однако на кое-какие мысли он все же навел,
подтвердил мне то, о чем я и сам уже по-немногу догадывался.
Древним людям, чтобы выжить в стае зверей в то жестокое время, нужно
было иметь друг к другу много доброты.
Сострадание - безусловно, было сильнейшим чувством, только от таких
эмоций можно впасть в обморок. В наши времена осталось этих чувств два:
боль и страх - о чем верно говорил ясновидящий. Несколько раз я видел,
как люди падали в обморок от страха, от боли я однажды терял сознание
сам. Если верить старинным писателям, то еще в прошлом веке было
третье такое чувство - любовь, теперь же от любви ни одна, даже самая
нежная барышня не свалится в обморок, можно заключить, что эта способ-
ность у людей отмирает. То же самое, очевидно, произошло с сострадани-
ем, только гораздо раньше.
Питекантропу, превращающемуся в человека, нужно, наверное, было иметь
этих мощных чувств много, как птенцу необходима бывает мозоль на клюве,
чтобы продолбиться на свет. Когда же звери стали людьми - лишнее с них
начало осыпаться: видимо, ни во что лучшее люди развиваться не собира-
ются. Мельчают способности и души и тела - и сила, и все чувства тела:
слух, обоняние, вкус; слабеет воображение, память, редкостью становят-
ся честность и доброта. Для своего собственного сохранения человеку
достаточно, конечно, одного эгоизма - он же уже подскажет и породит
то, что в любом конкретном случае будет выгодно: страх, или жестокость,
или желание нравиться, или сделать добро,- все, что угодно, но все -
только лишь из расчета.
Если это так - то зачем же мне-то мучаться ? Наша профессия невольно
подталкивает нас к ощущению жалости, ее очень скоро накапливается
столько, что душа ее уже не может вместить. Это мучительнейшее чувство.
Бывает разная жалость. У слабых женщин с тонкими лицами - это скорее,
скука, тоска. Жалость для меня - это сопротивление, схватка.
- Вот и пожалуйста, сопротивляйся, борись,- может быть скажете вы,-
тебе за это платят зарплату.
- Это так. Только против чего мне бороться ?
Вернувшись после сеанса с Соколовым к себе домой, я долго ходил по
комнате, затем взял свой детский портрет: мне на нем пять лет, я наря-
жен в матросский костюмчик с вышитым на груди якорем, прическа на го-
лове - "челочка", как тогда называли, помню, что я всегда ревел в па-
рикмахерской, когда мне обривали всю голову, кроме челочки надо лбом,
делая ее. На фотоснимке я чему-то широко улыбаюсь.
С этим портретом я отправился в парк Маяковского, бросил его на до-
рожке в парке прямо в дождевую лужу и сел на скамейку в нескольких
шагах от него. Конечно, в мальчике на портрете никто бы меня не узнал.
Я проводил свой последний следственный эксперимент.
По алле изредка проходили люди, удивленно смотрели на лицо ребенка
в грязи и шли дальше, женщина с коляской стороною объехала портрет и
тоже прошла. Никто не захотел пачкать руки, вытаскивая улыбающегося
ребенка из холодной воды.
- Значит, он излучает к ним уже слишком мало тепла,- подумалось мне.
Помню, как в суворовском училище, где я провел два лучшие года своей
юности, мы возмущались, что один кавказец выколол на фотоснимке глаза
человеку, к которому он имел что-то против. Я тогда голосовал на бюро
роты, чтобы его исключили из комсомола, и значит, автоматически - уво-
ли из училища. Видимо, отношение к людям с этих пор изменилось.
Наконец, подошел нищий и поднял карточку, но пройдя немного, выломал
портрет из рамки и кинул на землю, а рамку сунул в свою авоську и ушел.
Я встал со скамейки и побрел по тропинке к реке, оставив свой портрет
лежать в парке. На одной из скамеек я нашел крохотный венок из коротких
октябрьских цветов, забрал его с собой и спустился на берег. Здесь я
вынул из плаща фотографию Ани Кондратьевой, наколол ее за угол на об-
ломок сука, надел на него венок, и оттолкнул ветку плыть по течению.
- Пусть это будет мой венок ненайденной девочке,- подумал я,- Венок,
который почему-то происходит от слова "венец".
На другой день я подал раппорт об увольнении из органов внутренних
дел. Теперь, если можете, жалейте уже себя сами. Я за это денег не
беру. Ни из-за кого страдать больше я не намерен.
