Пятьсот двадцатая звезда

роман

Креймер Ида

Глава 14

Отряд, собирающийся предпринять новую попытку, уже стоял внизу. Бурков поступился своими принципами, отправив вместе со спецназом гражданских: Алана и Виктора.
- Идите, - сказал Андрей.
Внизу Елена закрывала за ними дверь.
На темно-синем небе туда-сюда ползали черные грозовые облака.
- Будет дождь, - сказал Курт.
- Ага, - согласился Ян.
Четыреста тридцать вторые летали на достаточном расстоянии, пока не желая вступать в контакт. Но затишье продолжалось не долго.
- Все, - сказал Андрей Дениелу.
Четыреста тридцать вторые бросились на людей. Одно из них направилось прямо к Курту, но тот не стал его ждать и убил выстрелом.
Ян стрелял во всех без разбору. Виктор пытался отделаться от кучки четыреста тридцать вторых, но одно из них расцарапало ему колено, другое оттолкнуло так и не пригодившийся автомат.
В штабе Андрей Бурков сам себе выносил бескомпромиссный приговор. Если бы он пошел туда сам, то сделал бы все по-другому. Впервые за всю эту идиотскую военную операцию ему стало тошно оттого, что он видел и не мог изменить.
Шеф… шеф… он тоже обязан выполнять приказы тех, кто стоит выше. Поэтому иногда ему приходилось поступать не так, как он считал правильным, а так, как от него требовала армия Земли.
Видя смерти, Андрей начинал все больше ненавидеть медленно окружавшую его темноту. А кода погибли Марк и Андрес, пустота расплющила его, и он стал чаще и чаще видеть перед собой Марс, безмерно далекую и глухую, холодную и опаленную степь. До свидания, Марс. Это значит, что придется встретиться снова, и тогда обязательно надо будет сказать: "Прощай".
Он ненавидел получать приказы, а самого главного из них просто боялся - умрите за Землю.
Чертова Земля! Она только берет и ничего не отдает взамен. Она берет жизни молодых и старых, виновных и невинных, всех сметает. А за что? Никто не знает и никогда не узнает.
Когда война Марса стала живой историей вечно живых мертвецов, он смог и сам себе рассказать легенду о городе, лучший вид на который если сесть в бомбардировщик.
История началась осенью 57 года, когда он от небольшого ума и очень богатой фантазии оказался на войне Марса. Его командиром был старший лейтенант, с именем которого и будет связана эта история. Андрею в подчиненные "достались" Зорик, Марк, другие люди и Доменик. Он и стал, пожалуй, самой страшной частью этой легенды. Доменик был моделью, самой настоящей фотомоделью, они даже видели его фотки в журналах. Он участвовал в показах, съемках и… и тут его в 19 лет забрали в армию. А он не хотел, и тем более не хотел на войну Марса. Какой-то старый прапорщик сказал: "Ты на долго здесь не задержишься". А они тогда так обрадовались за Доменика, потому что подумали, что его раньше демобилизуют. В принципе, так и случилось.
Их батальон отправили на другую базу, и они напоролись на армию освобождения Марса. Им казалось, что в жизни не будет ничего страшнее того боя, но они ошибались. Потому, что их привезли в лагерь, заставили рыть длиннющую траншею, потом поставили на колени и… и просто безжалостно убивали их… в убийстве ведь нет жалости, правда? Доменик не выдержал, он пытался убежать, а Зорик шептал: "Нет страха ни в ночи темной, ни в пустыне безлюдной, ни в огне, ни в воде, ни в ратном деле, ни в лике покойного, ни в суде земном. Нет страха в сердце раба Божьего Зорана. Именем самого Иисуса Христа, не убоявшегося смерти на кресте. Аминь". Только старшему лейтенанту сказали: "У нас нет твоей смерти, у нас только твоя боль и твой страх, и никто на Марсе никогда не тронет тебя"
Им казалось, что в жизни не будет ничего страшнее того расстрела, но им еще нужно было вернуться домой с парализованным Домеником. Иногда Зорик спрашивал, далеко ли еще, но ему никто не отвечал, а когда они дошли, шеф сказал, что их подставили, что бы найти и уничтожить тех бандитов.
- И вам это удалось, - спросил в тот момент старший лейтенант.
- Нет, - ответил шеф. - Очень жаль…
Старшего лейтенанта тогда еще на 12 часов посадили в тюрьму зато, что он обматерил генерала, которого справедливо считал виновным во всем произошедшем. Шеф чуть не отдал их всех под трибунал, но история закончилась по-другому, и из одного дня, который потребовался, доля ее завершения, родилась легенда о городе, лучший вид на который, если сесть в бомбардировщик.
В общем, два военных летчика, имен которых до сих пор не знает никто, за четыре бутылки водки, ясным солнечным днем, слетали в определенный квадрат и уничтожили указанный объект. Почему больше никто в армии Земли не сделал такого, как голову старшего лейтенанта Вилларского с дружественным визитом посетила эта дерзкая мысль, и как ему все удалось, не знал даже Андрей. "Тебе это надо? - спросил Анатолий Александрович Вилларский. - Ты, правда, хочешь знать, как сотворить смерть за 18 часов? Как придумать такой кошмар? Ты боишься смерти, как боятся те, кому больше 17 лет, но она тебя влечет, манит и уже однажды коснулась. Тебе не нужно знать всего, что знаю я. У тебя будет своя смерть, это только вопрос времени". Через два дня его выгнали из армии Земли, и Андрей никогда его больше не видел.
Вот это и есть легенда о городе, лучший вид на который, если сесть в бомбардировщик, о смерти, и о старшем лейтенанте Вилларском, который кажется, действительно существовал, потому что Андрей похоже видел его собственными глазами.
Ранили Зорика. Зорик - это все. К нему на запах крови устремились твари. Их отогнали Дениел и Курт.
Ян выдернул чеку из гранаты, а потом кинул ее в четыреста тридцать вторых.
- Ден, что там? - спросил в микрофон Андрей.
- Все пока идет хорошо.
Катя вздрогнула, когда взорвалась граната. Дениел закричал страшно, громко и пронзительно. Андрей выдернул микрофон из уха и тут же, засунув его обратно, сам закричал:
- Ден, что там?
- Это Жак! Ложись!
Его камера показывала чьи-то ботинки. Дениел сначала полз вперед, потом резко развернулся. Камера передавала изображение кого-то, но было непонятно, кто это.
- Ян убит, - шепотом сказал Дениел.
- Бросайте оружие или я его убью, - сказал Жак и направил пистолет на Виктора.
Он сидел на земле, взъерошенный и испуганный, зажимая рукой рану.
- Жак! - сказал Андрей.
- Не надо мне ничего говорить, я сам все понимаю и знаю.
- Ты не сделаешь этого, Жак, - начал было Курт.
- Ты не прав, брат.
Жак выстрелил в него. Пуля задела плечо.
Катя знала, что нужно делать. Она всегда это знала. И здесь, она должна была употребить свое знание. Она помнила тот корабль доу. Она помнила все, что тогда было сделано и сказано. И сегодня она должна была сделать то же самое.
Катя встала со стула и, опираясь на трость, неуверенной походкой зашагала к выходу. В маленькой руке она сжимала пистолет Марка Александровича.
Все, взволнованные событиями, сначала не обратили на нее внимания.
- Катя, ты куда? - спросила Лусия.
- Мне нужно подышать воздухом.
Джеффри обернулся.
- Зачем пистолет?
Но ее уже поздно было останавливать.
- Ну что же все сваливается на меня? - негодовал Андрей Бурков.
- Она вспомнила, - сказал вдруг Джеффри.
- Что? - почти хором воскликнули Андрей и Георгий.
Лусия и Елена только переглянулись. Они тоже не знали этого, но чувствовали, что ничего хорошего это не принесет.
- Надо было не брать Катю, как жопой чувствовал, - подумал капитан-лейтенант.
- Ее нужно остановить! - обратился Джеффри к Андрею.
- Но что она вспомнила?
- Я тебе потом расскажу!
- Я с вами!
Георгий уже вскочил со стула.
- Сидеть! - рявкнул на него Андрей.
- Надо было оставить Зорика,- пронеслось у него в голове.
Капитан-лейтенант Бурков был подвержен суеверию, которое выражалось в виде нескольких простых правил. Два из них были самыми важными: нельзя брать с собой гражданских, особенно женщин, и нельзя заменять одного специалиста другим. Оба этих правила Бурков с блеском нарушил. Теперь он шел вслед за Джеффри Коннором на улицу, где Катя готова была убить Жака. В любой другой ситуации он бы не раздумывая, застрелил человека, угрожающего Жаку. Но не теперь. Все перепуталось.
Он давно уже разучился принимать правильные решения. И относиться к жизни проще он тоже разучился. А сегодня, наступая на те же грабли, что и той осенью 57 года, он ни на шаг не приблизился к пониманию своей собственной жизни и жизней тех, кто его окружает.

* * *

Тучи затянули небо грязно-синим одеялом, и полил крупный, холодный дождь. Сверкнула молния. Катя стояла у Жака за спиной, направив дуло ему в голову.
- Бросай оружие, - сказала она.
Дениелу после всего увиденного и услышанного за время службы в армии Земли стало жутко до тошноты.
- Не брошу! - ответил Жак
Джеффри стоял на крыльце. Он вспомнил, что было на корабле, и отчетливо понимал, что у Кати рука не дрогнет. Это необходимо было прекратить.
- Пойдем, - сказал он Андрею. - Я попробую с ней поговорить.
- А ты думаешь, у тебя получится? - мысленно спросил его Бурков. Он давно знал Катю, он знал, что она никогда не останавливается - просто не умеет.
Виктор сидел на земле, зажимая рукой кровоточащую рану, напротив него стоял Жак с оружием, а у него за спиной стояла Катя, приставив пистолет к его голове. За Виктором были Дениел и Алан. Чуть поодаль лежал Зорик, а возле него сидел Курт, держась за раненую руку.
- Катя, - тихо сказал Джеффри, но в жуткой тишине его голос показался почти криком.
Она не обернулась к нему, но Джеффри почувствовал, что Катя его слушает.
- Катя! Я знаю, как бывает страшно. Особенно когда глаза перестают видеть. Но у нас с тобой такая работа, мы слепнем потому, что… мы платим за то, что можем видеть что-то особое. А смерть, не нужно брать чужую и своей касаться. Я знаю, что тебя пугает, но мы сможем тебя уберечь. Забудь все - это никогда уже не вернется. Я клянусь Богом, дьяволом и жизнью своих детей.
Катя убрала палец с курка. Джеффри подхватил падающий из ее рук пистолет. Она уткнулась ему в плечо и зарыдала. Воспользовавшись заминкой, Дениел выхватил у Жака оружие.
- Мы возвращаемся, - сказал Андрей в микрофон.
Они пошли через улицу в штаб. Глухо пророкотал гром. В доме их уже ждали. Георгий стоял на площадке перед дверью в квартиру, держа правую руку за спиной.
- Ну что? - спросил Андрей.
Георгий не ответил. Только пистолет блеснул в его руке. В следующую секунду Жак лежал на лестнице лицом вниз, а по ступеньке растекалась его кровь.
- Жора, ... да что же ты делаешь?
-Б…, - тихо прошептал Зоран.
Все в отряде знали, что Жорой Андрей называл Георгия только тогда, когда злился на него.
- Давай! Отдай меня под трибунал! Если я сделал что-то не так ...
- Вообще-то, строго говоря ...,- попытался вмешаться Курт.
- Заткнись! - почти заорал на него Андрей. - Мне осточертели вы все и вся ваша проклятущая война непонятно с кем и непонятно за что!
Ища поддержки своим словам, он обернулся назад. Там он увидел Катю, которая смотрела на него большими пустыми глазами. Он тоже посмотрел на нее своими глазами, полными ненависти к этому миру и к этой бессмысленной войне. Он понял, что она сейчас знает об этой бессмысленности больше, чем он узнает за всю свою жизнь, если захочет, конечно, искать эту бессмысленность. А он не захочет. Он никогда больше не станет тем Андреем Бурковым, который вчера пришел в этот город. И она уже давно не та девчонка, которую он любил пять лет назад, а бессмысленность, которой она неведомо, где наглоталась, уничтожает ее изнутри, и уничтожит, если не выплеснется во что-то большое, сильное и настоящее. Только так.
А их отряд спецназа больше никогда не будет одной командой. Они никогда не станут прежними. Они, может, и помогут друг другу не умереть, но никогда не помогут друг другу жить. Совершеннейшая бессмысленность.
- Андрей, - тихо позвал Зорик.
- Извините, - сказал Андрей и быстро пошел наверх.

Глава 15

Поведение командира не обсуждается. При любых обстоятельствах. Слова Буркова напугали всех. Вернувшись в штаб, он ушел на кухню, громко хлопнув дверью.
Андрей сел на подоконник, вытащил пистолет и положил его рядом. Потом достал сигареты, зажигалку и закурил. Ему было грустно и противно из-за всего того, что здесь сегодня произошло. Он не злился на Георгия. Он вообще ни на кого не злился, кроме себя. И сам не мог понять, за что.
Пришел Зорик, весь перебинтованный, но с тем же идиотским выражением лица.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Андрей.
- Да ничего, нормально.
Зорик полез в настенный шкаф.
- Что ты ищешь? - безучастно спросил Бурков.
- Надо что-то выпить... Давай поговорим, а? - Зоран повернулся к нему.
- И кто тебя послал?
- Я сам, по собственной инициативе. Сам себя послал, - Зорик хмыкнул.
- Не смешно, - мрачно сказал Андрей.
- Давай поговорим, - тихо сказал Зорик. - Мы так давно не говорили. Практически не говорили после того. Сколько прошло времени?
- Шесть лет.
- Шесть лет, - повторил Зорик. - Видишься с человеком постоянно, а уже шесть лет не имеешь возможности поговорить. Странно, да?
- Да, - согласился Андрей.
- А я женюсь ...
- Она беременна или ты больной?
- Она на четвертом месяце, а я… похоже люблю ее.
- Могу только счастья пожелать.
Зорик достал из шкафа бутылку, отвинтил пробку и понюхал содержимое.
- По моему это виски. Будешь?
Андрей кивнул. Зоран налил виски в стаканы.
- Врачи говорят, будет мальчик. И это хорошо, потому что я всегда сына хотел. Плохо другое, похоже, я не нравлюсь ее родителя.
- Они полюбят тебя. В конце концов, шеф же смирился. Ладно, - Андрей отпил из стакана, - это не виски, это коньяк. Ты никогда ничего в этом не понимал.
Зоран достал сигарету и несколько раз чиркнул зажигалкой.
- Сломалась, - разочаровано сказал он.
Андрей протянул ему свою. Зорик сделал затяжку и сел рядом на стул.
- А ты пил тогда, после армии? Тот год, что мы не виделись.
- Да, - Андрей поднял на него глаза.
- Мы так и думали. Я и Марк.
- Почему меня не спросили?
- Случая не представилось.
- А сейчас представился?
- Представился ... - Зорик налил себе еще коньяка. - Ты хоть вспоминаешь?
- Иногда, - сказал Андрей.
- Страшно ведь было только в начале, и под конец, когда у него крыша уехала. А помнишь его, нашего старшего лейтенанта?
- Конечно, помню, - Андрей улыбнулся.
- Я помню, глаза у него были голубые, чистые. Он говорил, что проще надо смотреть на все.
- Да, - согласился Андрей. - Я сейчас понимаю, что с ним случилось в самом конце. Его добило то, что он сделал.
- То самое? - спросил Зоран
- Да. Нельзя все-таки было это делать, хотя я знаю, что необходимо. Смерть - это совсем не человеческое, и не зачем человеку ее касаться.
- Я помню, как выпилили тот прут и решали, кто им будет… убивать. А поскольку он был командиром,… мы бы то же от этого сошли с ума.
- Все, Зорик. Может он где-нибудь сейчас икает. Я всегда надеюсь, что когда мы вспоминаем о нем, он вспоминает о нас
- Он говорил, что к жизни нужно относиться проще.
- Похоже, мы забыли об это, - Андрей посмотрел на Зорана, думая о чем-то своем.
- Кажется, весь мир об этом забыл, - грустно сказал Зорик.
- Что тебя потянуло на ностальгию?
- Да это не ностальгия. Ты кого-нибудь видел из наших, после этого?
- Нет. Жаль, я по ним скучаю.
- Ладно, как остальные? Я даже не спросил.
- Алан, когда я уходил, он обрабатывал Курту руку. Насколько я понял, ранение касательное, не опасное. А у Виктора просто царапины и, как ни странно, не очень глубокие. Все вроде отошли.
- Хорошо ...,- с какой-то тоской в голосе сказал Андрей.
- Ты чего?
- Мне еще нужно составить список погибших, - Андрей достал блокнот и ручку.
Зорик не отводя глаз, следил, как Андрей в столбик записывал имена:
Ромеро, Андрес Хуан младший лейтенант;
Александрович, Марк Абрамович старший лейтенант;
Жулавски, Ян младший лейтенант;
Шопен, Жак младший лейтенант
- Как ты думаешь, почему Жак это сделал? - наконец спросил Зорик.
- Не знаю. И теперь никогда не узнаю. Но Георгий был не прав.
Зорик налил еще коньяка, закрыл бутылку и убрал в шкаф. Андрей отпил немного и отставил стакан.
- Знаешь, - тихо сказал он Зорику. - Я иногда думаю об одной вещи. Смогу ли я сделать когда-нибудь что-нибудь большое хорошее и настоящее, что-то такое, что было бы начисто лишено бессмысленности, которой я сегодня слишком много видел. Что скажешь?
- Попробуй, проживи жизнь как хочешь.
- Куда мир катится, Зорик?
- Не знаю, не бери в голову глупости. Возьми ровно столько, сколько сможешь унести в левой руке и в сердце.
Андрей хмыкнул. За своими смертями и чужими войнами, опрометчиво предсказанными ему, он, кажется, забыл, что в мире есть несколько, пара-тройка, более важных вещей.

* * *

Андрей и Зорик вышли из кухни. Бурков сел на край стола, и посмотрел на остальных.
- Жак предал нас, и о причинах его предательства мы никогда не узнаем, - Андрей посмотрел на Георгия, тот отвел взгляд. - А тему того, что произошло позже, я думаю, поднимать не стоит.
Не встретив каких-либо противоречий во взглядах, он предложил принять решение о дальнейших действиях.
- По-моему, ты врешь, - Георгий закурил.
- А, по-моему, Жора, ты уже слишком много сегодня сказал и сделал.
У Андрея уже прошла злость, которую он мог выплеснуть, но еще не прошло раздражение, с которым он смотрел на Георгия.
- Но сейчас это не важно, - продолжил Андрей. - Потом будем разбираться, кто, в чем виноват.
- Минуточку! Что значит потом? - возмутился Дениел.
- Завтра Дениел, завтра, - нервно хохотнул Зорик.
- А здесь начинается самое интересное, - сказал Курт.
- У него крыша поехала, да? - не удержался Зорик.
- Молчи! - шикнул на него Бурков.
- К кому тянется ниточка? - спросил Курт.
- Мы сейчас будем вести расследование, да? - недовольно поинтересовался Андрей.
- А почему бы и нет, - влез Георгий. - Чего это ты стараешься замять дело. Все же здесь знают про твои отношения с шефом.
- Да идите вы все, - раздраженно отмахнулся от них Андрей.
- Пока мы идем туда, ты идешь обратно, - обиженно сказал Зоран.
- Дело в четыреста тридцать вторых, - наконец высказалась долго молчавшая Катя.
- Они че, то же засланцы на хрен, - поинтересовался Зорик.
- Это оружие. Те, кто все это придумал, осознают, какой силой обладают четыреста тридцать вторые, но, по-моему, не понимают, что могут повторить судьбу экипажа крейсера Империи Доу.
После этого в штабе воцарилось недолгое молчание. Андрей подумал о том, почему они выбрали именно Жака, а не кого-нибудь другого. Неужели, по стечению обстоятельств, только Жак мог подойти для этого. А что такое стечение обстоятельств? В просторечии - судьба.
Тогда у него тоже было свое своеобразное стечение обстоятельств. Он мог бы и не быть в том самом гарнизоне четырнадцатого сентября 2257 года, откуда ушел попавший в окружение батальон. Но он сам выбрал это место. Это было его собственным стечением обстоятельств. А сейчас он мог бы и не быть здесь, если бы погиб на Марсе четырнадцатого сентября 2257 года. Ему остается только выбрать один из двух вариантов, ни один из которых ему уже не удастся притворить в жизнь.