Глава 1 - 3  -   Глава 4 - 7  -   Глава 8 - 10  -   Глава 11 - 15  -   Глава 16 - 19  
Глава 20 - 23  -   Глава 24 - 28  -   Глава 29 - 34  -   Глава 35 - 36

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Алексей еще не потерял своего тела,но уже не знал,что ему делать с ним,когда через силу единым именем своим под-нимался на ортопедических ходулях ног во весь свой гро-мадный рост,хотя стекла вечности ложились уже на его ды-хание и тепло.Превозмогая головокружение,печальную боль в ногах и руках при звуках похоронного марша Мендельсона, доносившегося с улицы,он молча стал у окна столовой и сквозь звериные тела льдистых узоров изморози декабрьского холода смотрел на траурные приготовления около подъезда его дома.Лютый холод и колючий ветер заставляли людей топтаться на одном месте,пританцовывать на кристаллических нотах музыки,образующей нерушимую связь с серым и хму-рым днем.Хоронили Агнию Евгеньевну.Она покинула этот бо-лезненный и странный мир,принесший ей в зрелости столько обид и горя,вывернувший наизнанку всю ее жизнь, мир, ко-торый она любила и который как и все люди вовсе не хотела покидать,вглядываясь в мертвенный холст куска неба который она внимательным и строгим взглядом изучала, проникаясь его бесконечностью,взгляд ее,неожиданно, стал пустеть и сердце слилось с первоосновой жизни, принимая в объятия пустоту,в которой теплилась любовь, надежда и вера,излучаемые глазами дорогого ей человека Нины-жены Алексея.Но об этом ей уже ничего не было известно,так как она покинула этот мир и была уже в другом, где нет места огням фонарей и скорбям людей,любившим ее.

И только люди уже точно знали,куда и зачем они везут ее, преодолевая холод,сугробы,одурманенный шум стволов сосен и,соучавствуя в сумрачной жизни,не чувствовали мировой ту-манной боли,а просто предавали тело мерзлой черной земле, на которую ошалело смотрели холодные сугробы да синицы, рассевшиеся чинно на ветках деревьев и не желавшие уле-тать,не попрощавшись с покойной.

Наступал новый год.И люди готовились веселиться, рас-цвечивая цветными фонариками и подарками свою жизнь, позволяя любить себе и быть любимыми,прозревая стрелой живой мысли время и пространство,нацеливая в небо спут-ники,населенные живыми существами и полагая,что,вот после освоения космоса, они станут совсем счастливыми и заживут своей самодостаточностью,позабыв пустые клетки прошлого существования,отягчающего их.Жалобные струны предвзятых идей попрежнему пели свои заунывные песни,улетающие в соцветии слов в никуда,но люди уже все меньше и меньше увлекались словами,усиливая свой блеск надеждой оседлать физику,химию,напитаться вдоволь кукурузой,которая по их мнению и есть основной продукт благополучия зачумленной Америки,с которой уже появились задумки тягаться,беря на грудь обязательства на душу населения по мясу и молоку, укрощая бумагу длинных рублей,разводя громадные стойбища каменногрудых цехов от электроники,требующих нового ме-талла-детища Алексея.

Алексей же,отойдя от окна, с влажными от слез глазами, меняя коня событий,с трудом опустился на панцирную сетку постели,ощущая в груди слабое голубиное дыхание,переходив-шее в трепыхание сердца-тахикардию.

Его душа, как потенциально-данное живое существо, счи-тало образы собственных событий,в которых материя была формой,но не сутью видений.Ему представлялось в простых и грубых явлениях,участником которых он был в этой жизни, мешавшей в песнях и лед,и пламень,вся прожитая им жизнь,в которой материя как потенциально-данное соперничала с об-разами, и он убеждался,что истинная природа вещей не есть деревянный рай сухой жизни,что тугие паруса духа,натянув-шие длинный выводок кораблей-событий в черном море витийствий,движутся любовью, надеждой, которая с тяжким грохотом подходила к изголовью его кровати и,увы,превра-щалась в непоправимую ночь,а синее солнце на горизонте светило не менее ярко,чем желтое,но не имело благодати вечно сущей материи.Поэтому новое качество солнца, пере-шедшее в инобытие,не есть то желтое солнце,которое явля-лось ему в течении всей его жизни и которое было качест-венно иным,обставленным внешними обстоятельствами, кото-рые неприменно пребывают в нем.Чистый смысл и субстрат фактических обстоятельств его быстро протекающей жизни взаимодействовали,но не фактически,а через процесс раско-лотости различных круговых смыслов,возникающих перед ним в форме круговых символов,которые, как он помнил еще в желтосолнечной жизни, рисовали астрологи на своих круглых картах жизни.И он,вдруг,с отчетливостью начинает понимать, что встречается с невинной смертью,которая в своей соловьи-ной песни образов, пытается проникнуть в его еще теплое сердце.Он пытается вытолкнуть из себя этот сумереч-ный год смерти,чувствует невыносимый гнет грузного леса прожитых годов,видит плывущие мимо него солнце и землю, совершая скрипучий поворот руля своей жизни,опознает науку расставания со своими близкими,взваливая на себя весь груз собственных скорбей,вглядываясь влажными от слез гла-зами вдаль,где женский плач мешается с пением муз, которое в его потухающем сознании есть первообраз энергий и вещей в своей инобытийности и осмысленности,способной самой мыслью о всяком инобытийном предмете сказать,что есть каждое,чем отличается от них и какова их общность.В этой общности мистической сущности предметов его умирающий ум оказывается одновременно сам для себя целиком и мыслимым и мыслящим,он как бы одновременно приемлет все формы мифов и гаданий человечества,которые постигаются умозрением,но не могут быть выражены бедной радостью языка на праздном вече умирания человека.

Голубое дряхлое стекло вечности,еще завешанное для него черным бархатом гор неизвестности,окруженной высокими холмами образного мышления,в котором познание ума более совершенно,чем самопознание души,растилающейся полем цветущих маков,движущимся по пыльным улицам прожитой жизни,где разные жизни как шашлык и чебуреки перевари-ваются одним и тем же желудком,это голубое стекло теней вечности,наконец,дает ему ясное представление о том, что ум,мышление и мыслимое в своей нераздельности одновре-менно поют ему ночную песнь беспамятства,а выпуклая ра-дость узнавания превращается в мертвую ласточку интуиции.

Единичность подвижного покоя смертной власти оставляла его еще в самотождественном различии тумана,звона и зия-ния,но такой эйдетизм был уже бесплотным чертогом теней, из которых усилием воли он пытался вернуться в мир любви и узнавания,в котором имя его как идея времени живых во мгле злого мотора сердца было выражением сущности театраль-ного шороха с его энергией будущего действия как символа сущности,смыслового тождества логического и алогического в громадном костре действий всемирной пустоты.

Перебирая от жажды сухими губами,он чувствовал не ра-дость,а мученье и,хватая ртом разорванный,скрипичный воз-дух,тем не менее тщился вернуться в “математическое естест-вознание”под стеклянное небо с его синими облаками един-ства во множественности и завороженной множественности в своем единстве.

Он не принадлежал к людям,из героического самоутверж-дения которых рождаются боги,и миф,исходящий из понятия о божестве был ему чужд,но он был сторонником чистого, свежего холста правды,бесправие которой он мог наблюдать в чистой и незапятнанной форме человеческой подлости из-бранного коллектива,когда уполномоченный доверием “масс”, вливался с толпой других депутатов горсовета,в обширный зал этого,упирающегося в небо стенами,учреждения.Он не особен-но ликовал,когда коллектив слуг народа будто на собственной тризне,размахивая топором социалистических законов, высе-кал из жизни собственную соленую кровь событий,а затем, много лет спустя, убивался от отчаяния и кажущегося стыда, бичуя свою юродивую сущность.

Он помнил эти многочасовые заседания греха и каялся в своей греховности теперь,когда жизнь загнивала запахом роз в его сознании, а он,вдруг,переносился в буфет горсовета, члены которого после очередного “одобрямс”,”кто за?,против?, воз-держался?,единогласно!”кочующей толпой устремлялись в буфет к марочному пиву,бутербродам с красной икрой и ба-лыком,прозрачно-золотистые и ровно нарезанные куски кото-рого строем соподчинения и согласия недвижно покоились на кусочках белого хлеба,являя в себе божественный строй и недвижное пребывание в бытии.

Беспредельный океан вселенского целого являла собой разношерстная толпа депутатов,доселе недавно голосующие члены которых лесом вытянутых конечностей утверждали новую жизнь под грубыми звездами всякой множественности в ожидании куска со стола служащих государственного аппа-рата,вход в полную бочку буфета которого между сессиями был строго ограничен.Теперь же конечности депутатов совер-шали хватательно-глотательные и индивидуально-жующие дви-жения,являвшие собой символ разделения в единстве,как ис-точнике всякой множественности.Одновременно творя сы-тость желудка,они разрушали текущие формы индивидуации, даже не подозревая,что, в соответствии с дионисийским за-коном древних, именно поэтому за порогом смерти их ожи-дает возрождение личности.Но от этого страшнее, правдивее и красивее была для них та жизнь, которой они жили,за которую хватались, пытаясь сохранить теплое куриное мес-то,превращая титаническую множественность усилий в буду-щую теплоту суглинка и жалкий пух крематория.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Алексей открыл глаза.Он был жив,пока еще жив.Он жил снова.Он ведь уже чувствовал,что умер.А теперь он жил.Он снова превратился в того человека,каким был всю жизнь.И даже боли его утихли или,во всяком случае,не беспокоили его.И сама тоска,глиняная крынка которой открылась, прек-ратив верещание звезд судьбы,утонула в глубине новых поры-вов души.

Причина такого его состояния, как он в последствии уяс-нил себе, была прозаически проста.Он впадал в коллапс, ког-да жена его,превозмогая слабость и высокую температуру хищного гриппа,одолевшего ее тело,длинной иглой шприца ввела ему в сердце адреналин,а только затем уже сама поте-ряла сознание,томимая шапкой спертого воздуха в ее легких.

Некрасовская женщина могла еще войти в горящую избу и остановить наскаку лошадь,но ей многому теперь нужно было бы научиться,чтобы жить,а не существовать в хриплые ночи грамофонных чудес и веселых премудростей людей, устраи-вающих,как им казалось,не пустое место в форме засахарен-ных леденцов жизни,осваевыемых воздушным муравейником идей,творимых старшими начальниками великой страны вели-кого народа,чьи глаза хотели быть не лживыми,а душа не пус-той.

Толмач скудоумных идей-газета”Правда”,развивая диалек-тико-мифологический материал,не ограничиваясь намеками и глухими цитатами на классиков первоосновы жизни,в устах своих комментаторов и переводчиков колотила жизнь в темя,славя лидера и сородича газеты,чьи непорочные,простые, непоколебимые и блаженные видения превращались в поста-новления партии,политбюро и ЦК по развитию сельского хо-зяйства и химизации всей страны.Люди своими чистыми и целостными оболочками сдвинулись с насиженных мест и, проклиная примкнувшего к ретроградам какого-то Шепилова, лицезрели блистательное отображение целинных земель на собственной сетчатке глаз,возбуждая в своих руках любовь к перекраиванию богоподобного лица земли,не испытывая дро-жи и страхов в чрезмерном увлечении предметом своей люб-ви,но славословя уму и портретам нового кумира горлом зем-ных вещей.Не очерченная узкими формами фигура кумира в результате беспредельного распыления,мужавшая своим внут-ренним зрением,не нуждаясь больше ни в каком другом руко-водителе как только в самом себе,прозревая великую красоту дел своих, устраивала судилища скверной и неочищенной ин-теллигенции,направляя к зрению писателей,поэтов и худож-ников,чья душа по мнению кумира пребывала не в солнце-зрачном состоянии.

Прекрасные лики и красота лиц новых захребетников вырывали текущий век из плена членодробительной системы, заменяя ее верхушки разъяренным словоблудием,а видение умом зрением в корень преблаженного бестелесного воздуха.

А те человеки-пичуги,чьи уста запеклись от жажды свобо-ды,терпели смертельные ушибы и,проживая в прекрасном,но жалком веке,превращались в любознательных путешествен-ников,обретающих в мире зрение,а не бодание с дубом.

А тут,вдруг,случилось страшное.Кумир, словно зверь ка-кой-то гибкий, ехать на погляделки к немцам да французам отказался, буде они некрасиво себя повели.Такая египетская мудрость,обретенная им на берегах Нила вышла потому,что сам кумир,делая героями своей родины начальников лазурных глыб,полагал со своей высокой птичьей сеткой,глядя на розо-вые сосны и мать всех земель Александрию,что нет ему те-перь в Европе равных.И за такое его поведение получил от некоторых несознательных ученых кротов,мнящих теперь уже свободными себя от суетности власти,осуждение.За что эти кроты с теплых мест кадровой науки были согнаны и никуда на работы непринимаемы.

Алексей,судьба которого в те годы за все сделанное для власти советов в технологии да многотерпеливое молчание определила:- быть ему не простым пастухом в стаде техно-логов,а главным на самом заводе,откуда лютый враг его,место это занимавший и давший ему стояние в горниле войны до ее самого окончания,теперь пошел на повышение в кресло, прав-да, не помещавшее уже его чресел в свои объятия.Забегали, занатужились ученые кроты,места для честного кормления искавшие,и оказались перед воротами проходной его завода.А в это время,соперничая с западными рычащими соседями, кумир уже отстучал каблуком своего ботинка по кафедре всей организации,объединяющей нации на пути гвалта птичьих ристалищ,угрожая серым воронам да клюватым орлам, лапа-ющим стрелы в своем бессилии,грозя им нехорошими карами от стран,идущих из тьмы капитала к самому что ни наесть свету.Но для поддержания красоты всего созданного в его родной стране так,чтобы уже созданные вещи работали по законам сущности,требовалось изображение зрения в форме логосов начального производства,которые могли только и создать ученые кроты,если их умное зрение направить теперь не на критику кумира,а на само производство.С этой идеей Алексей обратился к самому кумиру,когда находился в Подольске на новой стройке завода по выплавке новых металлов,а сам кумир,вникавший во все тонкости всяких про-изводств там пребывал,отпуская всякий необходимый матери-ал вплоть до шпагата по своему усмотрению.Кумир бла-госклонно принял идею Алексея,разрешил ему принять на свой завод некоторых и только молодых даровитых ученых из тех кротов,которых еще пока можно было смирить в их натужливой совести,разрешил самому Алексею командировку в Германию и был несказанно удивлен,что Алексей,занимая такой пост,не является членом партии.

-А как же ты в горкоме партии принимаешь участие на совещании,-спрашивал он,благосклонно обращаясь к Алексею.

-Сижу до тех пор,пока секретарь горкома партии не ска-жет:”Теперь все,которые не члены партии-свободны!” Тогда я поднимаюсь и выхожу из зала,обычно один,так как все остальные члены партии,-отвечал Алексей внятно.

Кумир крутил головой,ухмылялся и советовал подумать о вступлении в партию,куда после его знаменитого самовы-ражения по развенчанию восточного владыки, разбрасывая ногами окружающих,уже ринулась толпа желающих, высекав-ших на человеческих губах чечетку славословия свободе и демократии.И многие определились в таком искреннем слу-жении и надежде обрести благополучие,покой коллективного самообладания в новой народной диалектике бытия,вырытой из людской земли,где мудрость простой лепешкой говорит о благе и о не-благе,но в том,что подчинено благу мнения лепешку дающих.По сути же не был решен вопрос о том, исходит ли лепешка от тех,кто ложью питает душу,укрепляя страну в истине,или просто не успел оттиснуть свои зубы на ней и она,лепешка,как срезанная монета благополучия, попа-дает своей частью прозревшим и в партию поверившим. Одним словом,в это наивное время многие, в потоке партии определившиеся,образовали могучий стык в кремнистом пути старой песни,позабыв,что на мягком сланце облаков покоятся души замученных и распятых лишенцев и врагов народа, задавших смысловую единицу в этой материальной жизни свои потомкам.Но так уж получается,что мертвый шершень пре-бывает в молчании,не ведая посылок и силлогизмов, кото-рыми богат приземленный человек да еще лишенный партий-ного билета,да еще имеющий семью,конструирующую свои потребности.Ценнейшая часть диалектики-философия жизни строит прозрачные видения для учеников проточной воды-строителей коммунизма,а диалектика как орудие,как орган смысловых конструкций творит знание в методическом раз-витии напластований закостеневших мыслей почивших сози-дателей, дабы пестрый день не вымел их с позором в лице будущих поколений.

Алексей же,чувствуя нарывание плода новой диалектики и памятуя ломание леса,щепки которого неизвестно куда поде-вались в процессе совершаемого дознания,утверждался в суж-дении,что производимый отстрел старых мыслей новыми ру-ководителями не меняет направления стрел,но производит в сознании отстреливаемого сначала лишь наркотическое дей-ствие с наростанием болевого эффекта,а лишь затем гневного поражения тканей со смертельным исходом на фоне психиат-рического синдрома.Утверждался же он в своем умозаключе-нии как выводе в восприятии прошлого времени,когда в битве под Москвой многие перед боем вступали в партию,но пред-ложенную ему такую честь он отклонил,полагая,что смерть за Родину не требует крещения партией.Теперь же в связи с прослойкой света в воздухе языка тьмы он уже не мог стать учеником проточной воды диалектики партии,поскольку не мог понять,что меч создает справедливость,напитавшись ду-хом святых и праведников.Вот почему для него диалектика начиналась и кончалась мифом.Правда, в кремнистом пути старой песни миф был уже логически сконструирован в фор-ме таблицы умножения,где убийство и зло множились несть числа.Язык булыжника забастовок в Новочеркасске,Ленинск-Кузнецком,потрясание жерлами корабельных пушек в Бал-тийском море еще не были ведомы ему,но выступление всеоб-щего кумира анекдотов страны в театре оперы и балета его города являло зрелище улыбок молочных зубов на старческих деснах богов окружающих областей,творящих правосудие при глазах скошенных в направлении кумира и держащих в одной руке и весы, и мечь.Поэтому открытый выезд в машине гене-рал-президента Франции и кумира его страны по улицам города являл собой зрелище разверстых улиц радости,фла-гов,улыбок,а не мусора,пепла и кала местных врагов.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Собрав в единый кулачок марки ФРГ в компании сот-рудников министерства,Алексей пересек границу своей роди-ны,оказавшись на берегах Рейна,где и предстояло им гото-виться,не памятуя о военных обидах,понять в немецкой тех-нологии нечто единое как превысшее ума и сущее.Стекляно-алюминиево-стальной ларь больших городов Германии, взи-равший теперь на Алексея своей избыточностью товаров, уди-вил его грядущими перспективами роста,слаженностью рабо-ты людского механизма,в котором не чувствовалось загни-вания больного века и не просматривалось прообразов пос-леднего суда,о котором так настойчиво продолжали говорить теперь уже наследники большевиков его родной страны-члены КПСС.

Мелкие городки и местечки,не ведавшие апокалипсиса ре-волюций и после войны продолжавшие оставаться спайкой душ, не были веками больными как русские деревни,являвшие собой повсеместный мрак,мор и глад,сверкали чистотой про-езжих улиц,сравнимой разве что с хирургическим состоянием полов в больницах России,повсюду цветы,зеркальные витрины без унылых трещин и надломов и чистый воздух подъездов без признаков хляби застоявшейся мочи.

Техника безопасности,технология производства металла, состояние цехов,отделов,лабораторий не напоминали переу-лочки,скворешни,застрехи или полигоны пустоты родных предприятий.В технологической документации не приходи-лось искать потерянное слово или разгадывать темные софиз-мы мудрствования крючкотворов технического отдела.Толща бытия между цехами не сопровождалась ветрогоном верхов-ных сил стихии и являла собой единство конструкторского мышления,а не спекулятивной диалектики,мощеной брусча-той “авось”.

Отношение к специалистам победившей страны было сносное и “russisches Schwein”не употреблялось.Специалисты побежденной страны кратко,ясно и очень вразумительно от-вечали на все вопросы,превращая в сонатину собственные попытки узнавания русской технологии производства метал-ла,отходы которого покупали на предприятии Алексея в форме пыли.

Блаженный смех с обеих сторон раздавался вполне прис-тойно и чаще всего во время ответных возлияний,в которых принимающая сторона пыталась пить русскую табуретовку стаканами,кося смешливым глазом друг на друга и одновре-менно быстро обозревая закал медальных славянских лиц с признаками генов восточных и северных народов.Советская оркестровка сплачивала командированных в синтетическую триаду:тезиса-”послушание”, антитезиса- ”себе-на-уме”, ста-новления- ”сами-с-усами”,замешанную на натурализме и фор-мализме указующих перстов начальников от министерства и особого отдела посольства.

Правильное истолкование идей и гипотетических понятий германской стороны позволило Алексею и его соратникам собрать необходимую для завода аптечную ромашку, пригод-ную как для поражения,во-первых, тараканов,являвших собой ржавчину на металле,так и,во-вторых, заменяющее кероси-новое полоскание горла,которое употребляли рабочие его го-рячих цехов,работавшие в противогазах целую смену. Прав-да,им был положен за такой труд бесплатный спецпаек и полоскание горла молоком,однако, в силу дефицита последне-го в городе,рабочие скромно выносили его для питания своих семей из проходной завода,используя для этих целей широ-ченные штаны металлургов.Век царства народовластия в его стране на западе,в германской стороне, предавался позорному злословию,но выехавшие за рубеж для командировки должны были давать до слез крупные клятвы и чудную присягу чиновникам всех мастей,что ни при каких обстоятельствах они не будут говорить об обугленных недрах России,но только о козьем благополучии и братстве народов,что крепче любого мороза и щучьего суда.Их вера в верховную правоту верховных сил не должна была быть млечной,прослушиваться в интонациях,прищуре глаз и сети складок морщин,а ум должен был отражать единство мыслимого и мыслящего и легко конструироваться в убеждения без скрежета и смрада неверия,чего,по мнению контролирующих ситуацию спецорга-нов посольства,можно было достич в том числе и путем наб-людения за соотечественниками,желающими прогуляться в красных районах города Гамбурга,где вышколенные девицы приятно улыбались непорочными улыбками из зеркальных витрин собственных квартир.Считалось,что в этом случае от-сутствие советской воли советского человека может быть весьма показательным для определения и его политической личины,отрекающейся от могил отечественных революционе-ров.

Приподнимая железный занавес для похода собственных граждан на мировую авансцену,где граждане рассеивались с конкретными поручениями власти по местечкам малозамет-ным,что,впрочем,не мешало им кучковаться в силу скучен-ности Европы по ее столицам,власть первого в мире проле-тарского государства не успела еще должным образом смазать колесики и винтики такого похода, и скрип скандалов отдель-ных несознательных граждан на территории инославных госу-дарств затем,после их возвращения, обычно разбирался в кол-лективе предприятия,совершались оргвыводы, и провинив-шийся уже никогда больше в своей жизни не мог расчитывать на лицезрение воочию мешающих умонастроению людей реклам в конец прогнившего запада.И хотя большие чинов-ники этого же государства, а так же их шаловливые дети,что называется “баловали цыганенка”от широты русской души, иногда попадая в просак,скромно именуемый предательством интересов Родины и шпионажем.Тем не менее именно эта часть современников Алексея румяными,сонными колобками выкатывалась на гладко-зеркальные просторы западных авто-мобильных дорог,лелея мечту навеки вечные расстаться с русской печью,испекшей их в своем жарком материнском пузе.Поэтому сыновья и сыновья,дочери сыновей,дочерей пе-ристыми огнями своих костюмов удивляли разве что инос-транцев,поскольку сами уклеивались в посольствах, консуль-ствах и представительствах,наведываясь в тяжелое материнс-кое брюхо родного государства по случаю гремучих приказов свыше.

В магазине торгпредства Алексей встретился с одним из чиновников такого закулисного ранга,способного к продуци-рованию чего-нибудь и содержащего потенцию творчества превращать холщевый сумрак магазина торгпредства в прос-тые,но украшающие быт человека вещи,небылицы о возник-новении которых обычно ходили на родине славян.Говоря языком изначально простым и грубым,чиновник за какие-нибудь советские деньги мог запросто продать картины-ковры на русские темы,изображающие тройку,бой оленей,известную картину Перова “Охотники на привале” и прочую итальян-скую продукцию для бедных,которая невиданной роскошью обращалась в государстве рабочих и крестьян.Ибо все по природе своей стремятся к благу,украшая свое жилище и усовершенствуя тем самым самих себя через обладание краси-выми вещами пусть даже и весьма дешевыми. Всенародная, всезвездная,всемирная доброта русских людей известна,и чи-новник за полцены,своевременно переданных ему Алексеем русских рублей,обогатил счастливца этими шедеврами, кото-рыми командированный, не без надежды, надеялся обрадовать своих домашних.

Мелкие покупки,которые мог сделать Алексей на имев-шиеся у него в карманах монеты,он уже сделал,ожидать ва-лютных поступлений было неоткуда.Поэтому все свободное время проходило в прогулках по городу да мелких тратах под названием:”ein Mark”,когда в мелочных магазинах что-то еще продавали за такую мелкую единицу золотодевизного исчис-ления некогда поверженного государства.

Шатущий русский народ.И денег-то у него в кармане не то что кот наплакал,а просто зияющая бездна мирового океана,и кручинится на сердце он своей обидой,но держит кураж, в котором родовой ум его есть общая мудрость,хотя и изол-гавшаяся на корню,но капающая в стакан воды горькой слезой жизни капля за каплей,хотя и ревет он всю свою жизнь в платок безвременья,сквернословя словами скотскими и творит в своем околотке ли,государстве ли всякие непотребства,мир приводящие в изумление в своей опозоренности и лихости,но живет в полноте своего бытия,разливаясь скукой в своем бес-предельном веселии,поскольку вся жизнь его,похрустывая от лома костей,всегда и везде в серых каменных или глинобит-ных подклетях и под засовом.И за все это самое некого ему винить,кроме разве что только себя,за такую удивительную и фантастическую жизнь,являющую миру строй русской души в ее бесформенной и хрустально-кристаллической загадочнос-ти, в которой налитые светом мудрости фонари освещают ум его,поскольку в них он везде один и тот же.Но это единое в качестве есть качество и свойство другого,то-есть объединя-ется в роде и имени,представляя собой картину непрерыв-ности жизнелюбцев, шествующих по жизни единым движе-нием в плавильной печи событий,бестолковый смысл обрете-ния которых изменяется пропорционально обугленности самой жизни России.И в этом вечном рождени и умирании русского человека в своем нумерическом единстве рода кроется уми-рание и вставание из гроба русского Лазаря.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Алексей сидел в Bierstube,а,проще пивной, за высоким бокалом янтарного холодного пива,отдающего свежестью и прохладой вчерашнего летнего утра.Каждая точка его тела чувствовала дыхание,биение и горение,творящие в нем ритм творческого огня жизни,ему казалось,что мир это лестница,по которой ему суждено еще долго идти и идти,и восстанию творческого духа нет конца,а все звенья мироздания, казав-шиеся ему такими плоскими там,на родине,в силу скован-ности его психики,заторможенной в условиях страха услов-ностями многочисленных лет ожидания неприятностей от власть имущих,здесь,в тишине и полумраке полуподвального, пивного ресторанчика казались мелкими и несуществен-ными.Командировка его заканчивалась успешно,все,что мож-но сделать он и его коллеги сделали, и теперь предстоял отъ-езд на родину,о которой он скучал,так как его родина была и его семьей,которую он любил и к которой был привязан лабиринтом внутренних чувственных переживаний и прино-ровлен склонением природы быть любящим мужем и отцом. Шлаки плоти уже давно перегорели в нем, и если он и находился в капканах собственного равновесия души,беско-нечно желая этого, то только потому,что душа его производи-ла пик максимально полезной работы,доставляя ему истинное и неподдельное наслаждение жизнью,может быть впервые за многие годы давая ему внутренний покой человека, прожи-вающего цельную сознательную жизнь и не опустившегося до служения гнусным тварям ради чечевичной похлебки спец-пайка.

Трудно сохранить человеческое достоинство в жизни,не превратившись в паразита, приспособляющегося замиранием своей плоти к запретным тайнам заклепанных титанов,преоб-разующих мир только для себя в самопоглощающем огне бесконечных и бесплодных приспособлений,именуемых стро-ительством нового общества,когда общество,с трудом выгреба-ясь из этого водопада мочи и крови,вовсе не желает преоб-разовываться по искусственным дирижерским указаниям. Зем-ное стадо итак малочисленно в своем космическом уедине-нии,но,обладая равновесием и пропорциональностью,являет собой единство структурных взаимоотношений целого,в кото-ром объединяемое вещное начало едино по своему образу в нищенском селении душ,поделенных поровну между богом и дьяволом.

Отождествляя творчество и мышление в костре собствен-ного горения, человек перестает быть зверем,оставаясь зверем в пламени мятежей.Однако сама жизнь заставляет человека зажмуривать глаза,намеренно отвлекаясь от алхимии снов че-ловечества,поскольку само оно находится в непрерывном дви-жении событий собственной мысли,но затихая в покое снов, прислушивается к шумам дыхания ветра голосов предков,в которых объективность души - нечто чуждое разуму,через ко-торый она себя выражает.Поэтому Алексей даже не удивился, когда в полутьме пивного погреба к нему подсели двое господ в хорошо построенных костюмах,так что психологический контекст его материальных ассоциаций казалось бы и не был нарушен в своей естественности,но реальное содержание ка-залось более чем удивительным.Дело обстояло таким образом, что один из господ был выше его ростом,лысым с голубыми ясными глазами и свежим румяным лицом,волевым подбо-родком точь в точь как у него самого,а второй при ближай-шем рассмотрении был он сам только значительно моложе и интереснее, чем он,да и сама манера деражть руки и голову была совершенно другой,даже чуждой ему, поскольку в этой манере чувствовалась властность и излишняя манерность че-ловека, обладающего большой,даже очень большой властью, которой прекословить было совершенно невозможно,разве что только подчиняться холодной твердости его карих глаз. Все трое они теперь сидели в некотором грустном молчании, как бы паузе,словно не замечая друг друг,но в тоже самое время без всякого стеснения вглядываясь в черты друг друга, обегая глазами детали платья и формы лица.Автономная психическая сущность присутствовала в своем материальном воплощении и без всякого сомнения не требовала материаль-ного прикос-новения для подтверждения своей подлинности, хотя в этом и ощущалась потребность,поскольку всякое имматериальное состояние чуждо разуму,спотыкающемуся о цоколи звонкого камня материализма.Гипнотически захватывающее видение, далекое от крика интуитивного ощущения,не было вторжени-ем паталогического состояния,но в тоже время было далеким от рационального осознания ума и если и казалось почти иллюзорным,то постольку,поскольку такое видение носило характер просветления,ассоциации прошлого будущего и нас-тоящего вместе в заданное время и в заданном объеме про-странства.

-Да,сынок,это я,и наша встреча не случайна.Не пугайся,и не говори лишних слов.То,что ты видишь-это действитель-ность настолько,насколько ее можно представить.Всего не объяснишь.

-Папочка!?А я вовсе и не пугаюсь,откуда ты это взял.Я уже на всю жизнь напугался.Но я же несказанно удивлен. Нас-только,что чувство такое,словно погружен в холодильник, а голова горит и болит,в ногах тяжесть.Но глаза видят и я вижу тебя,словно ты такой же как тогда,летом,в день,когда тебя и брата Александра увели гпушники.Знаешь,такое разве быва-ет?Или я сам с собой говорю или местные соглядатаи мне че-го-то в пиво бухнули из психотропных средств?Но зачем?Я ведь ни для кого секрета и не представляю.А то бы и за границу не выпустили.Я так полагаю.

-Да, ты все верно полагаешь.Твой разум такой же полный и правильный,материалистический,я бы сказал.Как тогда,когда ты был совсем молод и даже не лысоват и не сед,а просто молод и давал нам всем пояснения о НЭПе.И выходило по всем статьям нам нищенское прозябание в лабиринте дудоч-ного распева большевицкой усатой морды,полицейская служ-ба которой охватит полмира в довременном сне человечества.

-Папочка!Как же так?Ты жив.А мы ничегошеньки о тебе не знали,не ведали и были уверены все и мамочка,и все,все, что ты пропал вместе с Александром,и где-то в Колпашев-ских местах и лежишь в тамошних глинах...

-Так оно и есть.Но тогда мне было за 60.И я не нужен был в работы.Но меня не колесовали.Саша...Да он там,в колпашев-ских глинах застрял.А мне не повезло.Мне сделали хуже. Разлучили с вами навсегда.Навечно.Меня даже еще не реаби-литировали.Но реабилитируют незадолго перед твоей смер-тью.Ты же не узнавай об этом.

-Что,значит,перед моей смертью?Я не собираюсь умирать.

-Тебе так только кажется.Испытания впереди.Природа,как видишь,разоблачается перед тобой.Как видишь сынок,и в про-зрачности наших ликов не угасает древний спор о бессмертии тела и души.Увы,я пока,так и считай меня для себя,как Агас-фер,но не прогневавший Христа,не совершивший греха перед Ним,а выплеснутый геномом времени из нашего рода на поверхность,чтобы некоторые из нашей семьи не забывали о нас и вспомнили обо мне,когда придет время.Поэтому я сов-ременная личность соединяю сознание прошлого с сознанием наших дней.Поэтому для тебя,твоего рационального ума я иллюзорен,я иллюминация для тебя скорее,чем озарение ума.И тем не менее я существую.И с этим фактом приходится мириться.

-Но есть какя-то цель в таком явлении тебя и твоего спутника!Кто он?

-А это наш далекий по генотипу итальянский родствен-ник.Он возглавляет семью Кутоло.Хотя очень молод и совсем похож на тебя,но в своей стране весьма состоятелен. Удиви-тельного здесь ни на грамм. С ним никаких материальных сложностей нет.Он итальянец из рода в род.Это они,их семья, попросила меня встретиться с тобой,поскольку в Европе есть несколько постоянных представительств банков СССР,а дело о котором они просят очень деликатное.

-Банки и дело,да еще деликатное!О чем ты...Ты имеешь дело с банками.А я к ним не имею никакого отношения!

-Это и хорошо.В этом все дело.Ты есть ты.И после командировки ты с семьей и младшим сыном намерен отды-хать на Кавказе.Лучше всего в Хосте.Тихая заводь.Это же будет через неделю,максимум.

-Откуда все это известно?

-Ты лишних вопросов не задавай.Здесь известно все.Когда будешь отдыхать в санатории,лечись на здоровье...здоровье. Твоя семья будет жить рядом с семьей Дунаевского, компози-тора,который так скоропостижно скончался...Или повесился?

-Мне-то откуда это должно быть известно?

-А главное-то не в этом,а том,что,когда вдову Дунаевского с младшим сыном посетит человек из Москвы,а это будет в твоем присутствии,он посмотрит на тебя вопросительно,а ты скажешь ему одну фразу:”uno per l’acqua calda e uno per l’ac-qua fredda”.

-Для одного вода холодная,для другого теплая?Это я ему должен сказать по итальянски?И больше ничего?

-Правильно.Это все итальянские члены партии.Они дове-дут эти слова до сведения председателя Верховного Совета Брежнева.А за это тебе от Кутоло большое спасибо!Так?

-Bello!-только и произнес красивый двойник Алексея.

-А что теперь,папочка?-А теперь ничего.Мы также мирно исчезаем как и появляемся.Я встречусь еще с тобой сын,будет еще встреча,а об этой никому ни слова.Жизнь многого стоит.

Далее >>>

Постоянный адрес в Интернет: http://www.litcafe.narod.ru/prose/novels/reflex/ref005.html
©  Сергей Кутолин, 2002

Обсудить на форуме >>>