|
Лужа.
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 |
следующая >>>
10
В мире нет гармонии. Если бы она присутствовала, то
любовь всегда была бы взаимной. А на самом деле совершенно нет равнове-сия,
ведь сколько чувств и слез проливается впустую, утекает в зем-лю.
Сильные чувства, способные в совокупности повернуть ход ис-торических
событий (изменить любящего, создать почти новую личность), оказываются
совершенно никому не нужными, и все на-дежды, ожидания, силы и планы
живут зря, и в конце концов уми-рают невостребованными. Вспыхнувший
огонь, пусть он и погаснет в конце концов, но если он кого-нибудь
согреет за свое недолгое существование, то значит он горел не впустую,
и печаль о нем, хоть и есть, но не такая, как если бы он просто
горел где-то никем не ви-димый и не чувствуемый, и так же незаметно
угас. И от даже совсем недолгой, но взаимной любви, остается, конечно
тяжесть в сердце, но помимо нее столько еще приятных воспоминаний.
И сожаление имеет под собой почву, здесь ясно, что утрачено. А когда,
наконец, проходит невыносимая безответная любовь, приятных воспомина-ний
не остается, и не остается печали об утраченном, потому что нельзя
утратить то, что не имел. Сердце заполняет пустота, холодная и вязкая.
И звучит парадоксально, но верно, что тяжелее всего те-рять именно
то, что никогда не имел.
Такие примерно мысли роились в моей голове, когда я сади-лась в
электропоезд, отправляясь на работу в совершенно неподхо-дящий для
нее субботний день. Мое чувство еще не прошло, но ис-точник, из
которого оно питалось, внезапно беспричинно иссяк. Все что казалось
поводом или намеком, стало казаться обычными дейст-виями, ни к чему
не сподвигающими. Tо, что раньше воспринима-лось, как выделение
из массы, оказалось специфической формой общения. И почему-то даже
краски окружающего мира приобрели для меня иной оттенок. На вопрос,
почему прозрение наступило так неожиданно, я не могла себе ответить;
да это и не было принципи-ально, раз уж оно наступило. В общем,
было мне плохо и грустно. Самое неприятное, что теперь я не знала,
к чему себя приложить, потому что долго шла тернистыми путями к
заветной цели, а цель эта вдруг пропала как не было. Так что к общему
плохому настрое-нию примешивалось еще сознание бесполезности себя
и всего во-круг происходящего.
В подобном состоянии любая мелочь может если не довести, то растрогать
до слез, будь то фильм, книга или просто увиденное в жизни. И я,
естественно, чуть не пустила слезу от следующей карти-ны в метро.
На моей же станции в наш вагон случайно забежала со-бака, еще почти
щенок, беспородный и очень нескладный. Его ху-денькое тельце, странно
изогнутое, от чего он чем-то напомнил мне овечку, держалось на длинных
и тонких ножках. В сторону торчал взлохмаченный клочками хвост.
А морда почему-то напоминала обезьянью, такая же подвижная, хитрая
и с глазами круглыми, то ли от природы, то ли от страха. Было видно,
что попал он в такое место впервые. Щенок с вытаращенными глазами
и с разинутой пастью носился по вагону, осматривая и обнюхивая людей,
шарахаясь от каждого их движения. Периодически он останавливался
в проходе, и стоял покачиваясь на четырех лапах, не рискуя опуститься
на пол вагона. Мне почему-то стало до ужаса его жалко, хотя обычно
я не питаю к собакам никаких особых чувств. Это создание было такое
несчастное и напуганное, что мне хотелось что-нибудь для него сде-лать,
но я не знала что. Народ, поначалу следивший за собакиными страданиями,
вскоре перестал обращать на нее внимание, я же про-должала наблюдать
и трусливо надеяться, что, может быть, кто-нибудь что-нибудь для
нее придумает.
В конце концов одна сердобольная тетушка встала и попыта-лась отловить
щенка, чтобы выпустить его на остановке из вагона, потому что сам
он только большими удивленными глазами смотрел на раскрытую дверь
и не делал попыток покинуть состав. Когда же поезд трогался, он
опять начинал метаться по вагону. Щенок долго от нее прятался и
жался под ноги сидящим пассажирам, но в конце концов она взяла его
на руки и встала в ожидании около выхода. Я сидела, смотрела на
них и умилялась, но когда поезд подходил к очередной станции, тетушка
вдруг поспешно подошла к стоявшей у другого выхода девушке, спросив,
не выходит ли та. Ничего не по-дозревающая девушка ответила утвердительно,
а тетушка же, полу-чив такой ответ, без дальнейших разговоров сунула
животное ей в руки, попросив выпустить собачку подальше от поезда.
Бедная опе-шившая девушка с округлившимися глазами даже не смогла
ничего ответить против и так и стояла до остановки с собакой под
мышкой. Выпустив ее на перроне она возвела с молчаливым возмущением
глаза к небу и поспешила по своим делам. Мое же умиление смени-лось
на смех, еще когда ей всучили несчастную собачку, но женщи-на, сидевшая
рядом и периодически поглядывающая на мои попилы, причины моего
веселья, по-видимому не поняла. В продолжение всей поездки ее глаза
то и дело косились на мою левую руку. Снача-ла меня это нервировало,
потом стало забавлять, и я повернула руку тыльной стороной к ней
так, чтобы ей было удобнее смотреть. Дальше мне стало еще веселее,
потому что я вывернула обе руки, демонстрируя локтевые сгибы с порезами
уже другого рода.
Вообще, я удивляюсь тому, как народ реагирует на мои раз-несчастные
попилы. Почти никто из тех, кто их видел, не удержался от вопроса
"а что у тебя с рукой?". Не спрашивал только человек,
которого я люблю. Правда он задал подобный вопрос, где, мол, я поцарапалась,
и я уже начала привычно вещать специальную басню о том, как я упала
в детстве с велосипеда на кучу строительного хла-ма, из которого
торчали стекла, хотя в достоверном виде этой поба-сенки я очень
сомневаюсь и все время размышляю, а поверила бы я сама в подобную
историю, если бы раньше никогда не видела попилов. Но оказалось,
что он имел в виду маленькую красную ца-рапинку, оставленную мне
моей любимой кошкой. То ли он не уви-дел их, то ли просто из чувства
такта, отсутствующего у других, так спросил, но спасибо ему и на
этом. А раньше зато мне нравилось признаваться в истинном их происхождении
и наблюдать за реак-цией, которая никогда не была спокойной. Но
все меняется, и теперь мне пришлось сочинить сомнительную басню,
которой почему-то все-таки верят. Темный народ! Оптимистичная наивность…
В тот день мне, наверное, было суждено стать свидетельницей разных
забавностей в сабвее, хотя возможно, что это выглядело забавным
только для меня. Вполне вероятно, что это просто был один из тех
дней, когда люди меня прикалывают. Деление по таким дням не зависит
от моего настроения; бывает так, что когда все складывается весьма
неплохо, люди в метро будут меня просто бесить. А может быть, как
и на этот раз, что в тяжелый жизненный период все окружающее кажется
подчеркнуто смешным или фантасмагоричным.
Продолжение началось, когда я уже возвращалась с работы и ехала
на эскалаторе вниз. Скачки мои на- и с- эскалатора уже пре-кратились,
- положение обязывало, - но я все же каждый раз внут-ренне сжималась
и прыгала, только уже в воображении, благо оно меня никогда не подводило
своей ограниченностью, чтобы не ска-зать наоборот. Людям с бедным
воображением живется куда проще.
У ехавшей впереди молодой женщины подол длинного платья зацепился
за ступеньку эскалатора, и вытащить она ее не могла. Она и приседала,
и наклонялась, пытаясь выдернуть ткань из механиче-ского колосса,
но это не получалось, и женщина так и ехала, со-гнувшись направо
и периодически подергивая за подол. Мне с каж-дой минутой становилось
все смешнее, а женщина почему-то стала оглядываться на меня, и тогда
мне пришлось пройти вперед, чтобы она оказалась сзади и не видела
моей веселой физиономии. Дальше - больше. В вагоне сидящая напротив
меня пожилая тетенька с весьма сухим выражением лица везла в большой
картонной коробке котят. Сколько их там было я не знаю, потому что
видела только од-ного, который все время пытался вылезти из коробки,
которая свер-ху была открыта и перетянута крест накрест веревкой.
Со мною ря-дом сидела мама с дочкой лет восьми. Девочка была из
очень некрасивых детей с большим зубастым ртом, который не закрывался
из-за улыбки, и странными глазами-капельками. Увидев вылезающего
и мяукавшего котенка, девочка со счастливой улыбкой слезла со своего
места и потянулась к коробке. Когда она попыталась вытащить котенка
из укрытия, сухая тетя молча вынула его из девочкиных рук и опустила
обратно в коробку. Но девочка не обиделась и стала этого котенка
гладить. Причем гладить - это наверное мягко сказано. Она проводила
рукой по всему котенку так, что уши у него отгибались назад, глаза
расширялись и весь он пригибался книзу. А девочка гладила, смотрела
на маму в ожидании поддержки и во весь рот улыбалась. Сухая тетя
старалась на это не смотреть. Было ощущение, что она давно бы оттолкнула
эту девочку, но ей казалось, что это будет нехорошо, потому что
это очень добрый ребенок и любит животных, и надо ему потакать.
Я же пялилась на происходящее во всю, потому что меня это нервировало
все больше и больше, а влезть я вроде как не имела права, раз сама
хозяйка никак на это не реагировала. Девочка правда на меня не смотрела
и не видела моего свирепого взгляда, она смотрела периодически то
на маму, то на несчастного котенка, продолжая его беспрерывно гладить.
Животное все пыталось выбраться, перевешивая головенку через край
коробки, а девочка гладила и прижимала его шейку к этому краю, да
так, что сухая тетя наконец не выдержала и спустила кошку обратно.
Девочка тут же засунула в коробку руку и стала гладить там. Мы ехали
вместе где-то минут двадцать и все это время девочка гладила котенка.
Котенку было очень плохо. Ему и без девочки было плохо и страшно,
но так было гораздо хуже. В конце концов он увял и расслабился,
а вскоре мама с дочкой вышли.
И за последние пять минут езды я все-таки увидела более ве-селую
картину. Именно картину, потому что ни ситуацией, ни исто-рией это
назвать нельзя. На местах, расположенных справа по диа-гонали от
меня, сидело двое мужчин. Между ними находился еще один человек,
который сам по себе не заслуживал внимания, но сви-детельствовал
о том, что эти двое едут по отдельности. А это было очень странно,
потому что эти двое были очень похожи. Они были оба лысые, с одинаковой
формой черепа, сидели в одинаковых по-зах, склонившись над газетами,
только один наклонялся чуть силь-нее. Мне это показалось очень смешным,
остальным пассажирам, естественно, нет, как и следовало ожидать.
Тут стоит наверное ого-вориться насчет забавности ситуаций, потому
что предыдущая особо веселой не являлась, а была очень даже раздражающей,
но когда впоследствии я кому-нибудь это пересказывала, все смеялись.
Мо-жет быть, потому что не видели несчастную кошку своими глазами,
а может благодаря моему дару рассказывать.
На этом, я думаю, можно и закончить очередную главку моего повествования,
половина описываемых событий которого, наверное, происходит в метро.
Непонятно, почему так сложилось. Может быть, из-за того, что в то
время жизнь моя складывалась в основном из участков: метро - четыре
стены с компьютером и чаем внутри - метро. И кто-то за стеной, о
ком лучше не думать. Теперь.
А лучше бы думать о мальчишке из лужи, о котором я совсем-совсем
забыла. И даже сны, которые всегда поражали меня своей непредсказуемостью
и извращенностью сновидений, о нем умалчи-вали.
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 |
следующая >>>
Постоянный адрес
в Интернет: http://www.litcafe.narod.ru/prose/novels/luzha/lu010.html
© Кузьмина Евгения,
2002 год
Обсудить
на форуме >>>
litcafe@narod.ru
|
